* * *

А теперь — самая гадкая история всей этой книги, потому что это история предательства.

Речь идет о деле «красных профессоров», осужденных за свои убеждения стопроцентных ученых-литовцах, пострадавших за нежелание уходить в навязанный сверху национализм. О судмедэксперте Иване Кучерове, который не дожил до суда, вы уже прочитали. Но на самом деле профессоров было четверо.

Одного из них — Юозаса Куолялиса — сначала на 8 лет привязали к Литве подпиской о невыезде, а потом еще добавили пятилетку реальной тюрьмы.

Двух других — Миколаса Бурокявичюса и Юозаса Ермалавичюса — литовские спецслужбы в нарушение всех мыслимых законов выкрали и вывезли из соседней Белоруссии. Судебный процесс над ними полностью перевернул историю сразу четырех стран и одного союза: Литвы, которая осудила лучших своих сыновей, признанных интеллектуалов, на 12, 8 и 6 лет. Белоруссии, нарушившей законы братства. России, которая в попытке отмыться от «красного следа» проглотила это, не подавившись. Европейского союза, «не заметившего» карательной литовской «демократии» и принявшего Литву в свои ряды, несмотря на наличие политзаключенных. И Соединенных Штатов Америки, которые ожидаемо оказались к этому причастны.

Восхищение вызывают только сами эти старики, дружно отказавшиеся писать прошение о помиловании, ради которого нужно было признать свою вину. Потому что «виноваты» они были только в том, что не меняли взглядов, что по тем временам было редкостью.

…Не думала, честно говоря, что решусь опубликовать это интервью. Когда мы с Миколасом Бурокявичюсом встретились несколько лет назад, он уже был не в лучшей форме и говорил фразами, будто бы списанными с учебников. Он был трогателен в своей убежденности, но слишком слаб и стар. Оставлять его в Истории таким не хотелось, потому что его вообще-то было за что уважать. Хотя бы за те 12 лет, которые он провел в тюрьме после того, как в 1994 году Белоруссия выдала его литовским спецслужбам. Профессор, доктор наук, идеалист, «ботаник» из коммунистического заповедника — когда-то он был отличным собеседником. А в момент нашей с ним встречи уже, к сожалению, нет — потому я отложила в сторону диктофонные записи, даже не думая к ним возвращаться.

Но вот не стало его 20 января 2016-го, и понеслось: «Умер один из организаторов государственного переворота 1991 года» — написали в литовских газетах…

Позвольте, это какого такого переворота? В 1991 году Литва вообще-то была в составе СССР, и официальная ее независимость наступила только 6 сентября, когда ее признал СССР. Или, если хотите, — 2 сентября, если признание США весит больше. Следовательно, январский государственный переворот в классическом его понимании — с многотысячными митингами, истерящим телевидением и занятым вооруженными добровольцами Верховным Советом — организовал совсем не Бурокявичюс, а кое-кто другой.

Судя по комментариям в интернете, заголовок о госперевороте сбил с толку не меня одну. Многие тоже подумали: умер-де другой организатор, «брюссельский музыкант», как в Литве называют Витаутаса Ландсбергиса, и, только вчитавшись, понимали, что речь идет о его антиподе.

Если не дать человеку слово, хотя бы и посмертное, имя его заврут — как заврали все другие сюжеты, у которых не осталось свидетелей.

Романтик от компартии, Миколас Бурокявичюс после того, как вышел из тюрьмы, решил никуда больше не бежать и тихо старился в своей квартире в окружении больной дочери и жены. То, что он сказал мне в интервью, было вторичным. Зафиксировать личность для Истории — вот что было важно, когда я звонила в его дверь. Это получилось — хотя, когда мы увиделись, он уже не был блестящ — иногда забывался, плутал в детских воспоминаниях или уходил в термины. Но время от времени будто откуда-то выныривал — и тогда за шлейфом знакомых каждому со студенческих лет отрывков из лекций по научному коммунизму проскальзывало то, за чем, собственно, к нему и следовало идти.

Приказа не было

— Что, по-вашему, произошло в Литве на стыке 80-х и 90-х годов прошлого века?

— Фактически бывшая Компартия Литвы раскололась на две части — интернациональная часть коммунистов, около 40 тысяч человек, остались на позициях марксизма-ленинизма и избрали меня своим первым секретарем, а меньшая часть, которую возглавил Альгирдас Бразаускас, пошла по пути национального ограничения и перешла на социал-демократические позиции.

— После августовского путча во время обысков нашли ваше письмо к Михаилу Горбачеву от 7 января 1991 года, в котором вы будто бы просили вмешательства Москвы в литовскую ситуацию…

— Нет, было не так! Вопрос Горбачеву ставился не раз, только иначе: что при принятии решений ему следует учесть особенности Литвы. Чтобы учитывалась национальная и историческая специфика развития литовского народа и литовского государства.

— Я правильно понимаю: вас пытаются назначить главным организатором военного вмешательства в ситуацию в Литве в январе 1991-го. А вы утверждаете, что речь в том письме шла совсем о другом?

Профессор М. Бурокявичюс отсидел за свои убеждения 12 лет. Фото Г. Сапожниковой.

— Только не о военном вмешательстве! Об этом не было ни слова. Дело в том, что Литва входила в Прибалтийский военный округ, который возглавлял генерал армии, Герой Советского Союза Валентин Варенников. Потом он стал первым заместителем министра обороны СССР, а его сменил генерал-полковник Федор Кузьмин. Это были очень умные люди. События, которые произошли в Вильнюсе, были спровоцированы литовскими буржуазными националистами по инспирации Запада, и обвинять Советский Союз и армию в этой провокации нет никакого повода. Нужно учесть то, что литовские экстремисты не раз стремились ворваться в военный городок. Отношения между военными и националистами очень обострились. Из этого потом и получился конфликт.