В 2008 году к этой теме обратился немецкий хореограф Джон Ноймайер (его балет называется «Дама с камелиями»): два балетмейстера воплотили на сцене одну и ту же тему совершенно по-разному и в обоих случаях – совершенно гениально.

Про дуэт с Нуриевым Марго Фонтейн говорила: «Для того, чтобы танцевать с ним, мне нужно быть в него влюбленной». Никто не знает, переходили ли страсти, бушевавшие на сцене, за стены театра – это покрыто тайной. Несомненно, искренность их человеческой дружбы с большой буквы пережила сценическое партнерство. Между ними была особая душевная связь и особое взаимопонимание. Марго окружала Руди материнской любовью и заботой, в ее сердце было столько добра, столько света к нему. А он признавался: «Марго была моим другом. Только с ней я мог быть откровенным, только ей мог довериться. Она была человеком, который желал мне только добра».

Марго Фонтейн станцевала с Рудольфом Нуриевым больше семисот раз.

Ее артистическая жизнь была омрачена личной трагедией. В 1964 году, когда Марго предстояло выступить на музыкальном фестивале Иегуди Менухина, ей сообщили, что в Панаме тяжело ранен ее муж – в него стреляли. Станцевав, она немедленно вылетела в Панаму, где нашла мужа парализованным.

После покушения на жизнь Тито Марго Фонтейн совершенно изменилась – она боролась за жизнь супруга долгих двадцать пять лет. Боролась и танцевала – танцевала, чтобы зарабатывать деньги на лечение мужа. Тито перевезли в Англию, Марго ежедневно навещала его в больнице, кормила, ухаживала, потом возвращалась на репетицию. Ради него она научилась водить машину. Ее преданность была беспримерной. После клиники, где он провел два года, она забрала его домой. Более того, в инвалидной коляске она возила его с собой по всему миру – на гастроли, на приемы, к друзьям. Марго сделала его жизнь насыщенной событиями.

В конце семидесятых годов Марго Фонтейн попрощалась с балетом. Вместе с мужем они перебрались на маленькую ферму в Панаме. Там Марго осталась и после смерти мужа. Жила в одиночестве, если не считать пяти собак, в окружении тишины, которую нарушали только звонки Нуриева и редких друзей.

Но Панаму пришлось покинуть. Она боролась с тяжелой болезнью, и надо было лечиться. Нуриев навещал ее в клинике в Хьюстоне, где Марго перенесла несколько операций. Она шутила: «Я привыкла гастролировать по театрам, теперь гастролирую по больницам». Марго так и не узнала, что ее друг Рудольф оплачивал многие ее счета. А он говорил: «Марго – это всё, что у меня есть. Только она».

За год до ухода из жизни великой балерины состоялся последний Гала-вечер в ее честь. В нем приняли участие лучшие артисты, среди которых был Рудольф Нуриев. В зале сидели члены королевской семьи, была принцесса Диана.

Марго Фонтейн не стало в феврале 1991 года. Британский балет осиротел. Еще раньше, в 1988 году, не стало хореографа Фредерика Аштона, в 2001 году не стало Нинетт де Валуа – уходила эпоха. Но в каждой балерине, танцующей на сцене «Ковент-Гарден», есть что-то от личности Марго Фонтейн. Современные исполнительницы постоянно обращаются к тому стилю, что отличал гранд-даму британского балета, стилю утонченному, романтическому, трепетному и всегда элегантному.

Рыцари сцены

Мариус Петипа и его итальянские музы

Мариус Петипа, француз по происхождению, прожил долгую и насыщенную жизнь. Он считал себя русским по духу и говорил, что, когда придет время, хочет упокоиться на этой земле, что это его вторая родина, которая дала ему славу. Так и случилось – мэтр русского балета был похоронен на Волковском лютеранском кладбище в Санкт-Петербурге, а затем, в 1948 году, перезахоронен на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры.

Он родился в 1818 году в Марселе, в театральной семье: отец, Жан-Антуан, – артист балета, хореограф, мать – драматическая актриса. У Мариуса был брат, Люсьен Петипа, он тоже добьется больших высот – и танцевал прекрасно, и был хорошим организатором – возглавлял Национальную оперу в Париже, потом был директором балетной труппы в брюссельском театре. А Викторина Петипа, их сестра, стала певицей.

Родители много путешествовали – переезжали туда, где есть работа. Однажды семья оказалась в Антверпене. Решили показать спектакль, в котором были задействованы все члены семьи. Как же увлекательно описывает это сам Петипа в мемуарах: спектакль отрепетирован, все готово, но сцену осветить нечем. И тогда отцу приходит мысль: а что, если вставить свечи в картофелины, а картофелины прикрепить к полу? Сказано – сделано. Спектакль шел без особого успеха, но картофелины, которые отклеивались от пола и катались по нему, едва не вызвав пожар, очень веселили публику. На следующий день дети Петипа играли на улице, и вдруг рядом с ними остановился экипаж. Из него вышел знакомый семьи, знаменитый трагик Тальма. Он спросил детей, что они тут делают. Дети рассказали о неудаче со спектаклем, посетовали, что с деньгами совсем туго. Благородный Тальма повел их в кондитерскую, заказал знаменитое десертное блюдо «Фиги в сиропе». Попросил детей отвернуться (а они, конечно, подглядывали) и положил в каждую фигу по три луидора. Чем не сюжетный поворот в романе?

Заниматься балетом Мариус начал в семь лет, и его первым учителем был отец. Как он сам вспоминал потом: «Не один смычок сломал папа́ о мои ноги» – балетные уроки в то время шли под аккомпанемент скрипки. Не сказать, чтобы мальчику нравилось разучивать позиции и движения, но как только появились первые успехи, все изменилось. Кстати, это и обо мне: мы с братом из балетной семьи, и я не могу сказать, что всегда любила занятия. Но лет, наверное, в тринадцать, когда пришло понимание, что такое профессия, когда стало получаться, я уже занималась с удовольствием.

Петипа брал также уроки у Огюста Вестриса, прославленного французского танцовщика и хореографа. А свой первый ангажемент Мариус получил в шестнадцать лет в Нанте. Труппа была крошечной, всего несколько человек, но именно там юный Петипа первый раз пробует свои силы как постановщик. У него получилось, он поставил три балета, и его самолюбию льстило, что за показ этих спектаклей ему платили небольшой гонорар – десять франков.

На второй год работы в Нанте случилось несчастье – Мариус сломал ногу, и ему перестали платить жалованье. За что платить – ведь он же не выходит на сцену? И тогда, проявив смекалку хореографа, он придумывает хитрый номер: сам стоит посередине сцены, а партнерша танцует вокруг него! Жалованье выплатили, но вскоре Петипа эту труппу оставил. А нога благополучно срослась.

Еще немало