— Твой рассказ звучит завлекательно, — сказала Флер. — Наверное, ты с нетерпением ждешь, когда сможешь вернуться назад.

— Люди важнее, чем места, Флер. Мой дом там, где ты.

Так вот он и настал, этот решающий момент. Задать вопрос и получить прямой ответ.

— Я или Том?

Он помедлил, прежде чем ответить.

— Я поспешил домой, исполненный такого гнева и ярости, что это причиняло мне почти физическую боль. Когда Эми Гэлем оказалась моей соседкой в самолете, меня просто прорвало. Я хотел заставить тебя страдать, быть жестоким с тобой, вынудить тебя заплатить за все.

Она понимала это, и все же ее по-прежнему ранили слова Мэтта.

— Я не могла уехать с тобой, Мэтт. Не могла в той ситуации.

— Я обязан был тогда понять это.

— Я тоже должна была попытаться понять, почему ты не можешь остаться.

— Видишь, как важно вовремя все сказать друг другу! Наши родители пострадали именно из-за того, что никогда даже не пытались обсудить свои проблемы.

— И ты начал с того, что поговорил с Эми.

— Пойми, это было важно для меня! Много лет я ни с кем вообще не говорил о тебе. — Мэтт взял ее руки в свои. — Живи со мной, будь моей возлюбленной, Флер.

Его глаза сияли страстью, которой ей не доводилось видеть прежде.

— Вообще-то я собирался сказать это с розами и при свечах, стоя на колене, как водится…

— Я не хочу видеть тебя на коленях, Мэтт, — рассмеялась Флер, пожимая его руку. — Я твоя жена. Мы всегда будем вместе. Где там твое красивое кольцо? По-моему, самое время вручить мне его.

— Давай поженимся, Флер.

— Что? Но ведь мы уже…

— Давай поженимся в нашей деревенской церкви, у тебя будет красивое платье и подружки, у меня — цилиндр и шафер. Будут звонить колокола и петь церковный хор. Будет все, чего не было в тот раз.

— Мы не можем жениться во второй раз, мы уже женаты.

— Тогда давай разведемся и опять поженимся.

Флер рассмеялась, борясь с подступающими слезами.

— В этом нет никакой необходимости. Мы можем просто получить благословение священника и на этот раз вместе отправиться из церкви домой.

— Как скажешь, — согласился Мэтт, доставая кольцо и надевая его на палец Флер.

— Флер!

Она намазывала маслом тост для Тома, когда Мэтт появился в дверях кухни, бледный как полотно.

— Что случилось? Что-нибудь с папой?

Он подошел, обнял ее:

— Нет, это не с Сетом. Это с растениями.

Флер нахмурилась:

— Вчера вечером они были в порядке! Я все проверила, прежде чем запереть теплицу.

Она оттолкнула Мэтта и бегом устремилась к теплице, но в дверях остановилась как вкопанная. Здесь царил ужасающий разгром, и ни одно растение не уцелело — каждый горшок был разбит, а почва рассыпана по полу. Мэтт подошел и снова обнял ее.

— У кого еще был ключ?

— Ключ?

— Дверь была заперта на ключ, когда я пришел утром, чтобы передвинуть горшки. Тот, кто сделал это, открыл дверь своим ключом и запер ее за собой.

Флер содрогнулась:

— Ты считаешь, это сделал Чарли?

— У него был ключ?

— Он иногда помогал отцу, но вряд ли отец дал ему ключ от теплицы.

— У Чарли была возможность изготовить для себя дубликат.

— Но зачем?

— Он раздосадован, обижен… Это я виноват. Моя машина всю ночь стоит у твоего дома. Он решил наказать тебя за то, что счел предательством. Пора положить этому конец.

Флер в ужасе вцепилась в его плечо:

— Ох, нет, пожалуйста, Мэтт! Ты этим ничего не добьешься.

Какое-то мгновение Мэтт боролся с собой, потом сдался:

— Я займусь сменой замков.

Она с благодарностью поцеловала его и принялась наводить порядок. Вдруг среди искалеченных листьев и компоста ей в руки попался раздавленный бутон. Его расплющенная сердцевинка сверкнула насыщенным золотым цветом.

— Мэтт! — воскликнула Флер в радостном изумлении. — Ты только посмотри!

— От какого растения этот бутон?

— Не знаю, наверное, от этого.

Флер — осторожно подняла раздавленный кустик, расправила листья и поставила на скамейку. Не оставалось ничего иного, как попытаться спасти то, что еще можно было спасти. Стоя позади нее, Мэтт позвонил Саре и попросил ее отвезти в школу Тома, потом договорился со слесарями о смене замков, но, когда он начал звонить в полицию, Флер остановила его.

— Разве твоя страховая компания не потребует документов из полиции?

— Зданию никакой ущерб не причинен, Мэтт. Пострадали только цветы, а мечту ведь не застрахуешь.

— Это верно!

Вздохнув, он присоединился к ней. Еще вчера они надеялись, что близки к победе, а теперь теплица практически опустела.

— Мы не узнаем, что у нас выросло, пока растения снова не начнут вегетацию и не появятся новые бутоны.

— Да, но среди этих новых бутонов наверняка будет Золото Гилбертов, — заверил ее Мэтт.

— Я должна позвонить в комитет выставки и предупредить, что мы отказываемся от участия.

— В этом году — да, и мы оба знаем, сколько терпения требуется селекционеру. Мы будем на выставке на будущий год или через год. Может, через два.

Флер обернулась к нему:

— Мы?

— Да, мы. Ты и я, Сет и моя мама, Том. Мы все. Думаю, пришло время объединить компании Хановеров и Гилбертов. Через сто семьдесят пять лет нам пора снова стать партнерами. Я даже нанял дизайнера для работы над нашей новой вывеской.

Флер вздохнула:

— Знаешь, о чем я жалею? Зачем только я продала амбар! Он был частью нашей истории…

Она подняла взгляд и с удивлением убедилась, что Мэтт улыбается.

— Ты правда так думаешь? Что ж, я не знал, что подарить тебе на свадьбу… Теперь ты сама разрешила мою проблему.

— О чем ты?

— У «Мартина и Лорда» не было никакого клиента. Это я купил амбар. Ты же знаешь о планах моей мамы — после свадьбы с твоим отцом она собирается превратить наш старый дом в ресторан и офисное здание. Нам с тобой надо будет подыскать себе другое жилище.

— Ты все это заранее придумал, да, мистер Хановер?

— Конечно, но я по-прежнему жду твоего согласия.

Она обвила его шею руками:

— Как я могу быть против, Мэтт!

Вся деревня собралась на празднование двойной свадьбы — Флер и Мэтта Хановера, Сета Гилберта и Кэтрин. Собрались все, кроме Чарли Флетчера. С того самого дня, когда оказалась разгромленной теплица Гилбертов, никто его больше не видел, а вскоре на его доме появилась табличка «продается». У Флер и Мэтта ушло больше года на то, чтобы превратить старый амбар в прелестный сельский дом, удостоившийся внимания всех ведущих журналов по дизайну. Преобразилось не только старинное сооружение, но и вся жизнь семейства Гилбертов-Хановеров, и однажды маленький Том вбежал в дом, крепко сжимая что-то в своем кулачке.