Грохот выстрела в замкнутом пространстве кабинета был просто оглушительным. Рука шпиона дернулась и пуля ушла гораздо левее кресла со следователем, вдребезги разбив панорамное окно. В цех хлынул стеклянный ливень; по корпусам станков защелкали осколки.

Выругавшись, Флафф одним махом перелетел через стол…. и едва не получил пулю между глаз — падая следователь успел достать из кобуры револьвер. Шпион инстинктивно пригнулся и пару секунд Фигаро и Флафф смотрели друг другу в глаза. Затем Флафф снова выстрелил.

Шпион был ловчее, следователь — опытнее. Армейские навыки не подвели: Фигаро откатился в сторону как только рука Флаффа пришла в движение, попутно послав в сторону шпиона еще одну пулю — просто для устрашения.

Он попал — абсолютно случайно. Пуля ударила Флаффа чуть левее солнечного сплетения… и отскочила. Кинетический щит — высшая школа сопромага. Похоже, у шпиона колдовским было даже исподнее.

Однако пуля зачарованная на крови повешенного в полнолуние убийцы — штатный боеприпас следователя Департамента Других Дел — не дала щиту Флаффа сработать как надо: он отразил пулю но не скомпенсировал ее импульс. Шпион, комично дрыгая ногами, отлетел в сторону.

Баллистическая травма — неприятнейшая штука. Следователь был уверен, что у Флаафа, как минимум, сломано ребро, а то и два. К сожалению, какой-то из бесчисленных амулетов шпиона уже среагировал: зеленое свечение вспыхнувшее вокруг фигуры сотрудника следственной комиссии явно было побочным эффектом действия лечебных чар.

Фигаро почувствовал волну подступающей паники: дело было плохо. Кинетический щит, в принципе, можно было перегрузить, но для этого во Флаффа нужно было палить, как минимум, из тяжелого пулемета. Шпион был практически неуязвим, а вот следователь — нет.

В голове у Фигаро молнией пронеслись слова комиссара Андреа Пфуя: «…запомните, остолопы: если вы не стреляете, значит, перезаряжаетесь, если не перезаряжаетесь, значит, двигаетесь, если не двигаетесь, значит, вы уже покойники». Следователь поднялся на ноги и, не давая себе времени на лишние раздумья, разбежался и прыгнул в разбитое окно.

Флафф, который, разумеется, увидел сие самоубийственное действо, слегка сморщился в ожидании глухого шлепка — до пола цеха лететь было далековато. Вместо этого он услышал нечто странное: жужжание хорошо смазанных шестеренок и металлический лязг. Шпион встал — целебное заклятье уже устранило начинавшееся внутреннее кровотечение и почти закончило сращивать ребра — и подошел к окну.

Выстрел. Пуля просвистела почти у самого уха Флаффа выбив из стены фонтанчик штукатурки. Шпион тут же отскочил в сторону, успев при этом заметить стальное плечо монтажного мостика, на котором развевалось черное пальто следователя. Фигаро, похоже, выбил стопор и теперь уезжал на мостике куда-то вглубь цеха.

Флафф сплюнул — крови в слюне почти не было — и послал следователю вслед четыре пули. Он тщательно целился, но в цеху было темно, а в кабинете Форинта ярко сияли лампы и попасть в быстро движущееся размытое пятно оказалось не так-то просто. Тогда шпион быстро перезарядил пистолет (он использовал почти такую же пружинную перезарядку как и та, что стояла в кобуре у Фигаро) и шагнул из разбитого окна в темноту цеха. У самого пола зачарованные сапоги погасили скорость падения и шпион, мягко коснувшись ногами вытертого до блеска кирпича, включил заклятье ночного зрения. В амулете оставался всего один заряд — минут на десять, но Флафф был уверен, что этого ему хватит с головой.

Фигаро не питал особых иллюзий по поводу исхода этого противостояния: сражаться с таким противником как Флафф было равносильно кавалерийской атаке на паровой танк. До цеховых ворот было метров сто, но прыгая на монтажный мостик он здорово подвернул ногу соскользнувшую с металлической скобы. Нога не была сломана, но связки следователь дернул порядочно.

Доковыляв до громады штамповочного пресса он укрылся за толстым железным щитом, который защищал дорожку для вагонеток от масляных брызг — и вовремя: по стали, высекая фонтаны искр, чиркнула пуля. Флафф, очевидно, прекрасно видел в темноте; такие мелочи, как заклятье ночного зрения умел наколдовать даже сам Фигаро… будь у него чуть больше времени и возможность сосредоточиться.

Следователь осторожно выглянул в щель между щитом и прессом. В темноте тут же сверкнул выстрел: похоже, Флафф, не скрываясь, шел по проходу между сборочными конвейерами. Фигаро прицелился и послал в сторону вспышки все оставшиеся в барабане пули — огонь на подавление.

— Фигаро, вам не надоело? — в голосе Флаффа явственно слышалось веселье. Судя по звуку, шпион был где-то метрах в десяти от укрытия следователя.

— А вам? — Фигаро утопил револьвер в кобуре — щелкнула пружина перезаряжающего механизма.

— Ну, не думаю, что это долго продлится, — резонно заметил шпион стреляя по щиту на уровне головы следователя. На стальном листе появилась вмятина; металл гулко загудел. Фигаро показалось, что вибрация пронзила даже его зубы — непередаваемо мерзкое ощущение.

Еще выстрел. На этот раз пуля таки пробила щит, чудом не задев следователя и свалив на пол самодельную жестяную масленку, которую кто-то оставил на верстаке рядом со станком. Флафф, который теперь стоял почти вплотную к укрытию Фигаро, щелкнул языком.

— Фигаро! Выходите и, клянусь вам, я сделаю все чисто! Вам меня не пристрелить, могли уже и сами догадаться!

Следователь не ответил; он был занят тем, что, сплетя пальцы в замысловатое подобие кукиша, начитывал заклятье. «Гримпенская трясина» — сложная и жутко неудобная в использовании штука из «Основ сопромага для второго курса общей метафизики». Это заклятье никогда не получалось у Фигаро с первого раза, но он просто не видел, чем еще мог бы жахнуть по Флаффу — любое прямое воздействие, скорее всего, провалилось бы, а у следователя не было времени на эксперименты. Он поднял руки вверх, а затем мягко опустил ладонями книзу, громко выкрикнув завершающее Слово.

Колдун-профессионал услышав вопль «База-два-плюс-плюс!» среагировал бы мгновенно: прыжок в сторону и, при удачном стечении обстоятельств, старания колдуна пропали бы втуне. Но Флафф не был профессионалом. Он был простым пользователем, «волшебным чайником» на колдовском жаргоне, или, проще говоря, человеком, привыкшим использовать уже зачарованные кем-то предметы. Единственное, что хорошо умели «чайники» — активировать наложенные заклятья; тоже непростая наука (кроме шуток), однако колдуном Флафф не был ни на полпальца.

Поэтому в ответ на крик следователя шпион лишь удивленно поднял брови, а в следующее мгновение понял, что не в состоянии сдвинуться с места. Флафф удивленно опустил взгляд и похолодел: его сапоги ушли в пол почти до голенищ. Сам же пол вел себя не как порядочная твердая поверхность — неколебимо и прочно, а более напоминал лужу вязкой грязи, еще сохранившую