— Только этого нам не хватало. Плыви медленнее.

Додо поднял взгляд на Ческо:

— Но то…то…тогда мы при…при…приплывем очень по…по…поздно…

Нина повернулась к остальным:

— А что делать? Остается надеяться, что Люба не станет искать нас к ужину. Когда вернемся на виллу, надо будет придумать какое-нибудь убедительное объяснение. Она наверняка будет спрашивать, где мы были и почему явились так поздно.

Волны раскачивали лодку из стороны в сторону, иногда опасно накреняя ее. Уставшие и замерзшие ребята не чаяли, когда все это кончится и они окажутся дома, в тепле, в постели под одеялами. Однако дорога заняла еще почти два часа.

В это время случилось еще одно непредвиденное событие, которое позже обернулось большим испытанием для всей пятерки и ничего не подозревающего профессора Хосе.

Когда испанский учитель вернулся в свой флигель, было девять часов вечера.

Увидев, что садовника нет, он отправился на виллу, постучал в дверь и тут заметил, что она приоткрыта. Профессор вошел.

Несколько раз он окликнул Любу. Но никакого ответа не последовало.

— Эй, есть кто дома? — снова крикнул Хосе, подходя к лестнице.

И опять он не услышал ответа. На вилле никого не было.

Хосе поискал Нину и ее друзей, но и они исчезли, не оставив следа.

— Проклятие! Что здесь случилось, пока я отсутствовал? — все еще больше тревожась, вскричал он.

Учитель вошел в кухню, заметил, что плита со стоящим на ней ужином еще не остыла, и подумал, что, по-видимому, все обитатели виллы отправились прогулять Красавчика и Платона. Отчасти Хосе был прав: няня Безе и садовник действительно гуляли в парке, в самом дальнем его углу, потому и не заметили его прихода.

Хосе вышел за порог и огляделся.

Снег продолжал валить крупными хлопьями, парк тускло освещался фонарями, не было слышно ни звука. Казалось, все кругом замерло.

Неожиданно профессор заметил странную фигуру на мосту, ведущему к вилле.

— Эй, вы кто? Вы не встречали Нину или Любу? — крикнул Хосе.

Высокая и тонкая фигура продолжала стоять неподвижно. Профессор сбежал по ступеням и, лишь приблизившись к незнакомцу, понял, в какой опасности оказался.

— Князь Каркон! Что вы здесь делаете? — поразился он, делая шаг назад.

Не говоря ни слова, Каркон извлек из-под плаща Пандемон Морталис и, вскинув его, выстрелил и попал Хосе в левое плечо. Тот, зажав рану рукой, бросился к калитке, пытаясь закрыть ее и не дать Каркону войти. Но маг одним прыжком опередил Хосе. Профессор попытался ударить его кулаком, но Каркон увернулся и одним ударом свалил профессора на землю. Поставив на него ногу, он прицелился Пандемоном в голову Хосе.

— Все кончено, профессор! Безумец! Он вообразил, что может помешать мне, могущественному магу! Сейчас я успокою тебя раз и навсегда! — Зловещий хохот Каркона разнесся по всему парку.

Князь выстрелил. Тело профессора сотрясла такая дрожь, что с веток растущего рядом дерева осыпался снег. Странная фиолетовая пелена обволокла его. Учитель лежал неподвижно со скрюченными руками, широко раскрыв глаза и рот. Он не умер, но его тело словно окаменело. Только мозг и глаза продолжали жить и работать. Но говорить и двигаться профессор не мог.

Заметив, что входная дверь виллы открыта, Каркон подхватил несчастного профессора и втащил внутрь.

Услышав громкий хохот мага, Красавчик принялся лаять. Но его лая никто не слышал: поскольку было очень холодно, Люба и Карло плотно надвинули зимние шапки, закрыв уши.

Правда, Люба заметила странное поведение пса. Она взяла Красавчика за поводок и, поглаживая по голове, постаралась успокоить, приговаривая:

— Хорошо, хорошо, успокойся. Я знаю, что ты замерз и хочешь домой. Еще минут десять погуляем и вернемся.

Но и Платон тоже повел себя не менее странно: одним прыжком он взлетел на ветку высокой сосны, сбросив прямо на голову Любы целый сугроб снега. Карло засмеялся, а Красавчик вновь принялся лаять.

А в это время в нескольких шагах от них разворачивалась самая настоящая трагедия.

Втащив Хосе в холл виллы, Каркон убедился, что в доме никого нет. Вилла «Эспасия», алхимическое убежище профессора Миши, его смертельного врага, была в полном распоряжении князя! Мешал один Хосе, и Каркон решил избавиться от него.

— Тебя ждет ужасный конец, — сообщил он профессору, глядя в его широко раскрытые глаза. — Ты будешь висеть, как колбаса, и окончательно умрешь от удушья! Ты и твои проклятые ученики перешли все границы! Украсть секретные документы ЛСЛ — только вы, негодяи, способны на это!

Каркон вертел головой в поисках веревки, но нигде не находил ее. Подхватив Хосе, он поднялся по лестнице и остановился перед дверью в спальню профессора Миши. Ударом ноги он открыл ее. Втянув носом запах фиалок, маг открыл шкаф, сунул нос во все ящики, но и там не нашел ничего подходящего. Тут его взгляд остановился на шторах из красного бархата, подхваченных толстыми золочеными шнурами:

— Отлично! Это то, что надо!

Он бросил Хосе на пол, а сам с силой рванул шнур от одной из штор.

Но тут внимание мага привлек маленький коридорчик, ведущий к Зеркальной Комнате, которую он хорошо знал, потому что не раз сражался в ней с Ниной.

Дверь была закрыта и не поддавалась.

Чтобы попасть в нее, нужен был ключ в виде полумесяца, какой был только у маленькой алхимички.

Желание проникнуть в комнату и спрятаться там, чтобы дождаться Нину и разом покончить с ней, было так велико, что Каркон, позабыв о профессоре, сжал руками Пандемон Морталис, прицелился в замочную скважину двери и выстрелил.

Сноп огня, с силой вылетевший из Пандемона, ударил в дверь, но не разрушил ее, а, отразившись, полетел в князя.

Каркон инстинктивно закрыл лицо руками, однако было поздно.

Ослепленный, залитый кровью, он кубарем покатился по коридору.

Не выпуская Пандемон из рук, Каркон прислонился спиной к стене, стараясь унять жуткую боль, разрывавшую лицо. Ему удалось встать и, шатаясь, преодолеть коридор.

С каждым шагом он чувствовал, что силы оставляют его.

Впервые в жизни он заплакал. Да, из глаз зловредного мага потекли горькие слезы.

Они, словно дождь, катились по его щекам, оставляя воспаленные ожоги. Охваченный страданием и ненавистью, он издал нечеловеческий крик и, закрыв лицо плащом, исчез в серном облаке.

Видевший всю эту сцену профессор Хосе, чей мозг продолжал работать, подумал, как было бы кстати, если бы Люба поскорее вернулась и хоть как-то помогла ему. Однако все в этот злосчастный вечер шло наперекосяк.