— Признаться, — буркнул страж границы, — мне эти гости надоели не меньше, чем я им. — Зыркнул на Паолу, оскалился: — Не трясись, дева нежная, вас всего лишь отвезут в город. Сами того добивались.

— Мы встретимся с вашими старейшинами? — быстро спросил Гидеон.

— Встретитесь, — подтвердил гном, — встретитесь. Но вот будешь ли ты этому рад, пес вероломного императора?

Гидеон шагнул вперед:

— Я не оскорбляю ваших владык. Придержи и ты язык, говоря о моем!

— Наших владык вы оскорбляете одним своим присутствием, — прорычал страж границы.

— Докажи сначала, потом обвиняй! Ты не любишь людей, это мы уже поняли, но как бы тебе самому не пришлось ответить…

— Все доказательства тому…

— В твоем воображении, почтенный горец! Или на твоем языке, что костей не имеет, вот и болтается без дела и без толку!

Паола кусала губы. Она не понимала, зачем рыцарь ввязался в безнадежный спор, зачем так откровенно груб, чего добивается. Не того же, чтоб горец на них с кулаками попер! А он вот-вот…

— Довольно! — властно прервал рыжебородый пришелец. — Я уж понял, что вы тут не нашли общего языка. Молчите оба!

Паола едва подавила нервный смешок: вот, что ли, зачем? Чтобы пришлый гном уверился в предвзятости захватившего их? Ну ладно, может, они и не все одинаковы. Живы будем — проверим.

Рыжебородый подошел к людям почти вплотную, оглядел пристально. У Паолы от его взгляда зачесалось между лопатками, а в животе закопошились ледяные пальцы. Жутью веяло от темного, словно из камня высеченного лица с резкими чертами, от глубоких, словно стылые омуты, глаз. Этот, может, пытать и не станет, но уж если начнет — не пожалеет.

— Мое имя Альдерик, — уронил веско, четко, будто молотом по камню. — Я отведу вас к вождям нашего клана. Ваша судьба решится теми, кто в мудрости своей достоин решать. Вы согласны, люди?

— Да, — коротко ответил Гидеон.

— Против вас веские подозрения, — продолжил горец. — Но за вас — наш союз, который не совсем еще развалился. Ты, рыцарь, сочтешь ли меня вправе принять меры разумной предосторожности?

— Да, — снова ответил Гидеон. — Мое слово, этого хватит.

— Ладно. Если ты поклянешься вашим богом, рыцарь Империи.

— Клянусь, — ровным голосом начал Гидеон, — пойти с вами добровольно, не пытаться бежать, не вредить вам тайно или явно, а в случае нападения драться на вашей стороне, как подобает верному союзнику. Клянусь принять суд ваших вождей как имеющий законную силу и вручить ему свою судьбу. И да будет Всевышний свидетелем этой клятвы.

— Хорошо. — Альдерик кивнул. — Идемте.

— При нас были верительные грамоты, — все так же ровно сказал Гидеон. — Деньги, эликсиры. Захваченное у демонов заклинание. Вещи.

— Все у меня, — сообщил Альдерик. — Будет предъявлено суду вместе с вами. Идемте.

— Еще одно. Я настаиваю, что ваш страж границы виновен в превышении полномочий, нарушении союзнического договора. О нарушении приказа ничего не могу сказать, я не знаю, какие у него были приказы. Но хотел бы знать, по своей воле он нас пытал или…

— Скажешь это старейшинам, рыцарь, — оборвал рыжебородый. — Идемте уже.

Паола выскользнула из комнаты вслед за Гидеоном, из-за его плеча оглядела гномов-воинов, с которыми им предстояло идти. Все словно в одной форме вылиты, заросшие рыжими косматыми бородами по самые глаза, коренастые, широкоплечие, похожие на обкатанные потоком валуны. Альдерик рявкнул что-то, и их словно ветром смело за дверь.

— Пошли. — Горец надвинул рогатый шлем на самые брови. — Время не ждет.

Паола сглотнула: стол уже убрали, но в комнате все еще пахло пивом, хлебом и мясом.

— Наши плащи, — потребовал Гидеон. — И дайте хлеба хотя бы девушке. Сами же озлитесь, если она идти не сможет.

Страж границы прошипел сквозь зубы что-то, явно ругательное, открыл сундук и швырнул к ногам людей два меховых тулупа и две пары высоких меховых сапог.

— Ваши вещи у меня, — объяснил Альдерик. — Кто знает, какие чары на ваших плащах. А если и никаких, они все равно слишком холодные. Одевайтесь живей.

Тулуп оказался тяжелым, просторным, он пах псиной и чем-то едким, незнакомым Паоле. Пока девушка натягивала непривычную одежду, разбиралась с застежками, обувалась, вышла гномка. Сунула ей в руки половину краюхи хлеба.

— Спасибо, — пробормотала девушка. Не выдержала, впилась зубами в теплый край. Рот наполнил сытный хлебный вкус, в животе жадно заурчало. Отломив половину, протянула Гидеону: — Бери.

Тот взял молча.

Лишь когда дверь приграничной заставы захлопнулась за ее спиной, а в лицо ударил морозный ветер, Паола поняла: ее Гидеон не включил в свою клятву. А горцы, как видно, не настолько знали язык людей, чтобы заметить оставленную рыцарем лазейку.

Утоптанная тропа ущельем прорезала высокие, Паоле чуть ли не по пояс, сугробы. Очень скоро девушка от души возненавидела гномью одежду: тулуп хоть и был достаточно просторен для того, чтобы без особых неудобств натянуть поверх крыльев, но… Но, Всевышний, продираться по этим сугробам, спотыкаться, вязнуть ногами в снегу, когда можно было спокойно лететь! К тому же кончики крыльев то чиркали по жесткой снежной корке, то щекотали под коленками… нет, все-таки крылатым не место в снежных землях! Не зря горцы все больше в глубину зарываются, оставляя воздух птицам — и метели.

Шли гуськом: Альдерик, два воина, Паола, еще двое, за ними Гидеон — и остальные. Снег хрустел и поскрипывал под ногами, и слышать собственные шаги казалось таким… забавным, удивленно подумала Паола. Вот уж глупости: ровным счетом ничего нет забавного в их с Гидеоном положении! Но — то ли свежий, остро пахнущий хвоей воздух ударил в голову, то ли сбросился с плеч ужас ожидания пытки — Паоле хотелось смеяться.

Эти гномы тоже не очень-то им верили, и доброжелательными их вряд ли можно было назвать, но они по крайней мере обращались с пленниками спокойно. Оставляли решение вождям, сами зная лишь одно: их дело — доставить людей к старейшинам клана. Не более, но и не менее, как выразился на первом привале Альдерик, помогая Паоле подтянуть по ноге слишком большие для девушки сапоги. Кстати сказать, результат его помощи хоть и выглядел смешно — ноги прямо поверх меховой обуви густо перевили крест-накрест узкие ремешки, — зато стало удобно, хоть пляши.

Паола спросила тогда:

— За что он нас так? Можно не доверять, даже союзникам — можно, пусть. Меня вон тоже дома, в первые дни, гномьей стрелой чуть не убили. Но он как будто хотел, чтоб мы врагами оказались. Он бы обрадовался. Что тут может быть радостного?

— Это наши внутренние дела, — отрезал Альдерик.

Сидевший по другую сторону костра Гидеон усмехнулся в открытую:

— Не такой уж секрет. Видишь ли, Паола, не все кланы горцев одобрили союз с нами. Нейтралитет во многих отношениях выгоднее. А получить подтверждение своей правоты всегда приятно.