Огромного, как медведь, и с сердцем нежным, как яичная скорлупа.

— Риз? Мягкосердечный? — не веря своим ушам, прошептала Уинн.

Неста опять рассмеялась.

— Да, — ответила она. — Мягкосердечный! Клянусь, это правда, Уинн.

Только он не смеет показать себя таким на людях. Ты ведь понимаешь, верно?

Уинн кивнула.

— И ты его любишь?

— Сейчас еще нет, — честно призналась Неста, — но когда узнаю лучше, полюблю. — Она улыбнулась. — Когда твои сестры выйдут замуж и разъедутся, мы так хорошо будем проводить время! Возьмем хлеб, ваш замечательный сыр, сладкое вино и устроим пикник в холмах около Гарнока.

— Если позволит погода, — практично заметила Уинн.

— Она будет хорошей, — убежденно ответила Неста — Давай спать, леди Энид права. Тебе нужно отдохнуть.

Впервые за долгое время Уинн хорошо выспалась. Когда главная домашняя рабыня Ди коснулась ее плеча, чтобы разбудить за час до зари, Уинн поднялась освеженная. Одеваться в нарядное платье было слишком рано. Она вынула из сундука старую тунику, перехватила ее поясом и поспешила вниз. С удовольствием она отметила, что огонь в камине весело полыхал. Отперев дверь зала, она заторопилась в пекарню, где из печей вынималась уже вторая порция свежих хлебов. Одобрительно улыбнувшись и помахав рукой пекарю, она поспешила в хлев, где коров уже подоили, а в сыроварне на каменных столах лежали свежие сыры, приготовленные для отправки в зал. В домике, где размещалась кухня, повар Гвир, размахивая ложкой, давал указания помощникам, что они должны сделать на кухне и на дворе, где были уже установлены вертелы для большой туши оленя, быка и четырех молодых барашков, которых сейчас поворачивали над огнем. На кухне повар жарил каплунов, уток и молодого кабана. Уинн чуть не столкнулась с поваренком, несущим в пекарню противень пирожков с дичью.

Гвир, суетливый малый, громко закричал:

— Только урони пироги, ты, неуклюжий дурак, — угрожал он, — и я из тебя самого сделаю фарш!

Мальчик бросил на повара нахальный взгляд, нисколько не боясь его угроз.

— Сначала поймай меня! — засмеялся он.

— Рыба будет к столу? — спросила Уинн.

— Да, моя госпожа! Морская форель, фаршированная лобаном, который начинен устрицами. Она будет сварена в вине и с травами на пару и подана с ломтиками лимона на листьях свежего кресс-салата.

— Ты художник, — похвалила Гвира Уинн. — А сладости готовы?

— Да, Гарри, пекарь, приготовил невестам сахарный торт, а мы залили в формочки розовое желе, сделали засахаренные фиалки и еще яблочный пирог.

— Вы все так хорошо потрудились, что мне почти ничего не осталось, — похвалила Уинн Гвира и его помощников.

— Вы должны беречь свою красоту для принца, — лукаво сказал Гвир.

Уинн рассмеялась.

— У меня нет времени для моего лорда Мейдока, пока я не увижу благополучный отъезд своих сестер.

Гвир не сказал ничего, но голос откуда-то из глубины кухни отчетливо произнес:

— Который нельзя, к сожалению, ускорить, госпожа!

— Как не стыдно! — ответила Уинн, погрозив пальцем провинившемуся, едва сдерживая смех. Ни Кейтлин, ни Дилис не пользовались любовью слуг, и, надо заметить, вполне заслуженно. Обе были грубы, требовательны, им трудно было угодить.

Затем Уинн заторопилась в церковь, где застала отца Дрю, под руководством которого несколько молоденьких девушек украшали церковь свежими цветами, еще влажными от росы, и зелеными ветками.

Отперев длинную, узкую шкатулку, Уинн вынула несколько свечей из пчелиного воска и дала их священнику.

Возвратившись в зал, она обнаружила, что мужчины уже зашевелились. Уинн подозвала Эйниона и сказала:

— Позаботься, чтобы лорды Коуна и Длина помылись перед свадьбой. Подозреваю, что они не видели воды несколько недель. Вчера от них несло. Возможно, от быстрой езды.

— Я вымою их сам, госпожа, — с усмешкой сказал Эйнион. — Не могу сказать, что ваши сестры заслужили мою любезность. Принц поможет мне. Он любит воду.

— Возьми их на реку, а потом проследи, чтобы как можно скорее наполнили дубовую ванну для дам.

Большая дубовая ванна, используемая для мытья, быстро была установлена в алькове спальни и наполнена горячей водой. Уинн разбудила сначала своих гостей, но и леди Блодвен, и леди Глэдис пришли в ужас от предложения Уинн принять ванну.

— Я продрогну до костей, если вымоюсь, — запротестовала слабым голосом леди Блодвен. — И, уж конечно, умру от простуды, а если и выживу., то месяцы проваляюсь в постели…

— А я моюсь только в своей ванне, — высокомерно ответила леди Глэдис, — и мылась всего лишь в прошлом месяце. Мне, безусловно, не нужно принимать ванну.

— Мама! Можно мне? — капризно захныкала Гвенда.

— Конечно, нет, мое сокровище, — ответила Глэдис дочери.

— Как вам будет угодно, леди, — учтиво сказала Уинн и разбудила сестер.

Увидев большую ванну, Кейтлин и Дилис тотчас же заспорили, кто будет первой.

— Кейтлин старшая, — уладила спор Уинн.

— Самая старшая ты, — выпалила Map.

— Я буду последней, как подобает хорошей хозяйке дома, — ответила Уинн. — Пусть сначала вымоются невесты, а потом уже мы. Кейтлин — старшая из невест.

В спальню вошли несколько служанок помочь в приготовлениях к торжеству К удивлению Уинн, все были готовы за несколько минут до начала мессы. Уинн про себя поблагодарила Мейдока за его щедрость, поскольку она, бабушка, Дьюи и невесты выглядели замечательно в новых туалетах. Им не пришлось краснеть перед гостями.

Кейтлин была элегантна и выглядела почти что красавицей в медно-черной парчовой тунике, под которую надела блестящую шелковую, тоже цвета меди. Верхняя была перехвачена поясом из чеканных медных колец, покрытых черным эмалевым рисунком. Мягкие кожаные туфельки плотно облегали ее ножки. Шею обвивала длинная нитка жемчуга, а из каждого ушка свисали большие серьги из крупных жемчужин. Длинные темно-каштановые волосы свободно струились по спине, сдерживаемые на лбу золотым обручем, украшенным мелкими жемчужинками.

У хорошенькой Дилис был тоже красивый свадебный наряд. Поверх бледно-голубой нижней шелковой туники она надела небесно-голубое платье, расшитое изящными серебряными звездочками и перехваченное плетеным серебряным пояском. На ножках были крошечные серебряные туфельки. Шею украшала такая же, как у Кейтлин, нитка жемчуга. Аквамариновые сережки в виде капелек были в серебряной оправе и подходили к овальному аквамарину в центре обруча, который удерживал на лбу золотисто-каштановые волосы. Как и у Кейтлин, волосы были распущены по спине.

— Ваши сестры замечательно одеты, — с завистью заметила леди Глэдис, которую затмила юная красота невест. — Никак не ожидала этого, вы ведь простые сельские жители.