* * *

Лоранс как в воду глядела, и Оноре с головой ушел в свою коммерческую авантюру. Он тут же принялся за предисловие к сочинениям Мольера и Лафонтена. Мадам де Берни и д’Ассонвилль выдали ему векселя под его будущие успехи, и надо было оправдывать их доверие.

Но для того, чтобы быть предпринимателем, нужно не меньше таланта, чем для писательства. Малоопытный же Бальзак сразу бросился в атаку, рассчитывая на быстрый результат. Но тут он, как это обычно и бывает, пал жертвой своего собственного темперамента. Разумнее было бы подождать, как будет продаваться однотомник Лафонтена, а уже потом заниматься изданием Мольера. Но природный оптимизм Бальзака оказался сильнее расчетливости и рассудочности. К тому же Бальзак не способен был оперировать малыми числами, он повел себя как нетерпеливый игрок, не знающий меры. Две книги, то есть серию, сбыть с рук куда легче, чем одну. У нас здесь не мелочная торговля!

Общий тираж напечатали сразу три тысячи экземпляров, это позволяло сэкономить на себестоимости бумаги и прочих материалов. Однако продажи пошли очень туго. Компаньон, месье Каннель, тут же уступил Бальзаку свою долю: он был рад, что хоть так может избавиться от обязательств. Бальзак же, увлеченный идеей, остался единственным владельцем дела, но для того чтобы довести его до победного конца, надо было вновь залезать в долги.

Совершенно не зная законов рынка, Бальзак совершил серьезную коммерческую ошибку и, стремясь заработать как можно больше денег, назначил продажную цену в 20 франков за том. Но подобная цена лишь отпугивала книготорговцев, и почти весь тираж оставался лежать на складах типографии и издателя. Это была катастрофа! Спустя год было продано в общей сложности лишь двадцать экземпляров книг, которые рассчитывались на самый массовый спрос.

Чтобы хоть как-то облегчить свое положение, Бальзак снизил цену до 13 франков за том. Тщетно. Потом — до 12 франков. И не получил ни одного нового заказа. В результате книготорговец Бодуэн приобрел у него весь тираж за 24 000 франков. При этом расходы составили более 16 000 франков. Судя по цифрам, Бальзак даже получил прибыль, однако пройдоха-Бодуэн заплатил ему не наличными, а векселями книжных магазинов, потерпевших банкротство (в те времена это было распространенной мошеннической проделкой).

Итоги года отчаянного предпринимательства оказались печальными: вместо состояния, о котором мечтал Бальзак, у него было 15 000 франков долга.

* * *

После этого д’Ассонвилль, желая хоть как-то компенсировать понесенные убытки, посоветовал Бальзаку стать владельцем типографии. Такая возможность, конечно же, прельстила неопытного юношу. Это же так выгодно, так здорово! Теперь он издаст не только сочинения Лафонтена и Мольера, но и Корнеля, Расина и многих других популярных авторов! Но теперь он не будет зависеть от диктата печатников, он будет им сам!

Наборщик Андре Барбье, узнав об этих планах, предложил Бальзаку приобрести на паях типографию некоего месье Лорана со всем оборудованием. На это требовалось 60 000 франков, у Бальзака же не было и сотой доли этой суммы.

Жозефина Делануа, дочь покойного банкира Думерка и неизменная покровительница семьи Бальзак, согласилась ссудить Оноре 30 000 франков (конечно, не просто так, а под поручительство его родителей).

Под это дело Бальзак переселится с улицы Турнон на улицу Марэ-Сен-Жермен, в дом, на нижнем этаже которого помещалась типография. Ну не в дом, конечно, а всего лишь в одну из квартирок этого дома. Там, кстати, его продолжит регулярно посещать мадам де Берни.

Типография Бальзака — Барбье будет печатать все без разбора, хватаясь за любой подвернувшийся заказ. Среди продукции типографии будут и какие-то «Пилюли долголетия», и «Спутник лесоторговца», и даже такой литературный шедевр, как «Искусство завязывать галстук». Все это закончится очень плохо. Барбье, почуяв, что банкротство неизбежно, покинет приходившую в упадок типографию, и вся ответственность ляжет на плечи Бальзака. Лишь одна Лора де Берни не оставит того в беде. Она даст ему еще 9000 франков наличными. Эта великодушная женщина, как всегда, поведет себя весьма отважно, ибо финансовое положение ее любимого будет к тому времени просто угрожающим.

Бальзак, неотступно преследуемый кредиторами и рабочими, требовавшими уплаты жалованья, вынужден будет спасаться бегством. Мадам де Берни выдаст ему расписку на погашение 15 000 франков долга, но с типографией все равно придется распрощаться.

От полного банкротства Бальзака спасут родители, точнее мадам Бальзак, которая без ведома мужа примет на себя долги сына в размере 45 000 франков (сумма по тем временам огромная). Не то чтобы она вдруг пропиталась какими-то нежными чувствами к непутевому сыну, нет, тут дело было в другом: сын-банкрот — это был бы позор для семьи. Конечно, можно было использовать провал Оноре для того, чтобы показать ему, что он был не прав, но такой урок нанес бы тяжелейший удар по престижу семьи, по ее собственному престижу. Этого было допустить нельзя, и матери, несмотря на всю ее почти каменную жесткость, показалось, что лучше будет любым способом «замять» скандал.

Утешением Бальзаку будет лишь то, что он приобретет бесценный опыт, поймет, что такое денежные операции и что такое крах всех начинаний. Все это наложит неизгладимый отпечаток на последующее творчество писателя.

Меня пленяет женщина-аристократка, ее тонкая улыбка, изысканные манеры и чувство собственного достоинства: воздвигая преграду между собою и людьми, она пробуждает все мое тщеславие, а это и есть наполовину любовь.

Бальзак. Шагреневая кожа

Эжен Сюрвилль, муж старшей сестры Бальзака, между тем получил вожделенный пост: его назначили на должность инженера департамента Сена-и-Уаза с местопребыванием в Версале. Бальзак стал часто приезжать туда погостить и пообщаться с Лорой.

Дочь же Жозефины Делануа Камилла подружилась в пансионе с «прелестной, как ангел» Жозефиной д’Абрантес, дочерью герцогини д’Абрантес. Через семейство Делануа познакомилась с прославленной герцогиней и Лора Сюрвилль, а уже она познакомила с ней своего брата Оноре.

П. Сиприо по этому поводу пишет:

«Бальзак познакомился с герцогиней д’Абрантес в Версале, у Сюрвиллей, живших на улице Морепа, в доме 2. Она жила по соседству».

Герцогиня д’Абрантес действительно к тому времени оставила Париж и обосновалась в Версале в небольшом особнячке на улице Монтрёй.

Бальзак, как мы уже знаем, не очень представлял, как завязываются любовные связи, и полагал, что надеяться на успех у такой шикарной женщины (все-таки герцогиня!) мог только самый выдающийся человек. Себя он таковым не считал, а потому повел себя застенчиво и робко.

Опытная герцогиня разгадала смущение молодого человека, а может быть, это его частые визиты и выразительные взгляды навели ее на мысль, что Бальзак тайно в нее влюбился. Некогда она была большой кокеткой, но и сейчас, став старше и осторожнее, сохранила пылкость чувств южанки.