В доме оказалось две небольшие комнатенки. Первая, служила одновременно и кухней. Тут же печь, стол, на котором стояли кастрюли и куча немытой посуды. На небольшой лавке едва уместились два ведра с водой. На грязном дощатом полу стоял здоровенный чугун с каким-то варевом, от которого исходила жуткая вонь.

Ваняшин сморщился, зажимая нос, а Федор, выставив руку с пистолетом вперед, вошел в следующую комнату, отделенную от этой тонкой перегородкой и цветастыми занавесками вместо двери.

– Леш, давай сюда, – позвал Федор, а когда Ваняшин вошел, кивнул на железную кровать, стоящую возле стены, на которой прямо в одежде лежал мужчина лет шестидесяти и крепко спал.

– Кажется, он вдрызг пьяный.

– Сейчас мы его голубчика приведем в чувство, – сказал Ваняшин и пошел в другую комнату. Тут же вернулся назад с ведром воды в руках.

– Я думаю, освежающий душ ему не помешает, – сказал он и ливанул из ведра на лицо спящему.

Даже не верилось, что всего несколько минут назад, этот человек спал беспробудным сном. Теперь же он как ошпаренный вскочил с кровати, уставившись злыми глазами на Туманова и лейтенанта Ваняшина.

– Вы чо делаете, козлы? – рявкнул он, сжимая кулаки, едва не набросившись на оперов. Пришлось Лехе Ваняшину его легонько стукнуть пустым ведром по чану, чтобы остепенился мужик.

– Остынь, мужик, мы из милиции, – сказал Ваняшин, собираясь повторить процедуру с пустым ведром по голове. Но повторять не пришлось. Мужик помотал головой, и окончательно придя в себя после крепкого сна, покорно сел на кровать, утирая ладонью мокрое лицо.

– А чего сразу пустым ведром по башке-то? – обиженно проговорил мужик, отыскивая на темечке шишку.

– У тебя паспорт есть? Ты кто такой? – спросил Федор, начиная понимать, что вряд ли этот тип является сообщником тех троих. Судя по внешнему виду, мужичок этот алкаш. Такие все пропивают с себя до последней рубахи.

– Кто я такой, – ухмыльнулся мужик, показав кривые зубы, изъеденные цингой. – Да меня тут каждый знает. Спроси Киселя, любой на меня пальцем покажет. А паспорт мой вон, в комоде, – указал он скрюченным пальцем на старый комод, стоящий в изголовье кровати, служивший еще и вместо стола. На нем стояли тарелки, кружки, консервные банки.

– Леш, глянь, – попросил Федор.

– Сей момент, – ответил Ваняшин, поставил на пол пустое ведро и отрыл ящик комода.

– Там внизу в газетке под тряпками, – сказал алкаш, внимательно наблюдая за действиями Ваняшина.

Паспорт и в самом деле оказался там. Ваняшин открыл его.

– Киселев Юрий Иванович, – сказал Ваняшин и передал паспорт Туманову, чтобы тот взглянул.

– А скажи-ка нам, друг ситный, Кисель, в доме еще кроме тебя кто есть? – спросил майор, похлопывая паспортом по ладони, словно вытрясая из него многолетнюю пыль. Судя по всему, сам хозяин редко открывал свой паспорт и упрятал его так глубоко только потому, чтобы не потерять по пьяному делу.

Киселев посмотрел на Федора мутными глазами.

– Трое моих квартирантов. Они у меня тут вроде как на частной. Приезжают, с машинами ковыряются. Вон та машина у забора ихняя, – он привстал с кровати, подошел к окну, указав на серую девяносто девятую модель «Жигулей» и увидел стоящего под окном Грека, а рядом с ним лежащий на земле труп одного из своих квартирантов. – Ни хера себе, дела, – протянул он несколько растерянно, таращаясь на убитого.

Федор с Ваняшиным переглянулись, после чего лейтенант спросил у Киселева:

– Знаешь его?

Киселев судорожно сглотнул, отчего его торчащий острым углом кадык, еще больше резко выступил вперед.

– Как не знать. Это ж он снимал у меня сарай, – ответил он.

– Имя, фамилию его знаешь? – спросил майор.

– Они его Бугром звали. Бригадир, значит. А фамилию и имя не знаю. Я им в паспорта не заглядывал. Это уж по вашей части. А мне денежки платят и ладно, – Киселев демонстративно отвернулся, давая понять, что он не уподобился ментам, чтоб интересоваться паспортами и вообще, таких людей, как Туманов и Ваняшин, он презирает. На Ваняшина особенно осерчал, за то, что тот ударил его ведром по голове.

– Значит, говоришь Бугор? – призадумался Туманов.

Киселев не оборачиваясь, кивнул и сказал:

– Так они его называли.

– А ну пошли с нами, – сказал Федор, выходя из комнаты.

Следом за майором, пошатываясь, вышел хозяин дома. Ваняшин шел последним, приглядывая за Киселевым, чтобы не выкинул какой-нибудь финт. Случается и шестерка мнит себя ферзем. Вдруг и этот Кисель хватнет со стола нож и нацелит его в спину майору.

Когда вышли в коридор, Федор чиркнул зажигалкой, осветив лежащего парня, у которого отсутствовало половина башки. Но лицо рассмотреть можно было.

– Этого узнаешь? – спросил майор.

Киселев наклонился и, охнув, отшатнулся к стене, нечаянно натолкнувшись на Ваняшина. Тут же послышался звук, как будто у Киселя на заднице треснули его штаны, и по коридору потянула такая вонь, что Леха Ваняшин отскочил подальше, заорав на алконавта:

– Зачем же ты, дядя, воздух испортил?

– Нечаянно. Со страху. Это ж надо такое… За что вы их? Они ведь хорошие ребята, – испуганно произнес алкаш, прижимаясь к стенке.

Федору Туманову пришлось повторить свой вопрос. А Лехе Ваняшину слегка встряхнуть Киселя, чтобы тот не распускал нюни, а отвечал по существу.

– Они его называли – Пупа, – сказал алконавт, кивнув на лежащего, на полу парня, в руках у которого был зажат обрез двуствольного ружья.

– Пупа, – задумчиво повторил Туманов и спросил: – А третьего они называли Кесарем?

Кисель кивнул и дрогнувшим голосом произнес:

– Да…а.

Потом оперативники осмотрели небольшую пристройку, приспособленную под автомастерскую. Здесь было все необходимое, чтобы производить ремонт машин, начиная от различных наборов ключей и до электроподъемника прикрученного цепью к металлической балке. Тут же был и компрессор с присоединенным к шлангу пульверизатором.

– Ого, да тут полный комплект, как в автосервисе, – немного удивленно произнес Грек, потому что снаружи помещение казалось обыкновенным старым сараем.

– Я сюда к ним нос не совал и не знаю, чем они тут занимались, – убеждал оперов Кисель, пыхтя в лицо Туманову и Ваняшину застарелым перегаром. – Матерью клянусь, гражданин начальник. Только один раз по пьяне заглянул, смотрю, а они тут с машиной ковыряются. Черный «Мерседес». Машина новая, а они сняли дверь и шпаклевкой ее мажут. Я им говорю, вы что, охренели? А они меня под руки и отсюда вывели. Сарай запирали, чтоб я сюда не заходил….

– Погоди, Юрий Иваныч, – остановил Туманов алконавта, временно избавив от дальнейших объяснений. – Ты сказал, черный «Мерседес»?