— Налысо бы побрили — вылитый Кощей получился бы, любись оно конем.

Из избы вышла хозяйка, робко приблизилась к Чепаеву.

— Господин хороший… — начала она.

— Правильно — «товарищ красный командир», — поправил бабу Петька.

— А я так и сказала.

— Чего у тебя там? — прервал спор Чепаев.

Баба смущенно опустила глаза.

— Просить я хотела… Староста наш, Викентий Петрович, собирались нынче избу-читальню строить, лесу подвезли много… может, распорядитесь часть погорельцам на дом отдать?

— Чего?! — удивился начдив.

— Ой, — испугалась баба, — нагородила я, извините покорнейше, больше не побеспокою.

— Это что же получается, — спросил Василий Иванович, — староста ваш, хоть и кулак недобитый, порешил в станице открыть очаг культуры, умных книг из города выписал, поди, и журналов, а вы, значит, руками советской власти решили жар загрести?

Бедная хозяйка аж присела от командирского гнева.

— Вот что я тебе скажу, как тебя там… Глафира?

— Аграфена…

— Один хрен. Сестра тебя приютила, меня не спрашивала, когда я съеду, чтоб тебя в дом вернуть, да и не гнал я тебя, если помнишь. Кончится война — построим сестре твоей дом лучше прежнего. А пока живите так. Избу-читальню мы вам сами построим.

Петька непонимающе посмотрел на Чепая, но глаза у Василия Ивановича уже горели. Аграфена убежала, а начдив радостно заплясал вокруг ординарца:

— Вот оно, Петруха! Дуй-ка по командирам, пускай соберут по паре-тройке мужиков толковых, которые с инструментом ладят. Построим избу-читальню, чтоб все запомнили — Чeпай не только воевать, но и строить умеет!

Петька обрадовался. Только что на Василия Ивановича смотреть без слез нельзя было, а вот загорелся идеей — и прежний Чепай вернулся, веселый и злой.

— Организуем сей момент!

Приказ начдива никого не удивил, будто бойцы сами истосковались по мирному труду. Помогать вызвались едва ли не все. Чeпаев съездил домой к старосте и чуть не под конвоем привез его вместе с планами на место, где должны были строить избу. Фундамент лбищенские мужики выложили еще перед революцией, лес тоже давно ждал своего часа, и староста был поражен, что красные собираются не реквизировать стройматериал, а наоборот — использовать по назначению.

С полудня закипела работа. Плотники трудились быстро и слаженно, часто сменяя друг друга, дом рос, будто на дрожжах. Староста быстро осмелел и уже начал покрикивать на бойцов, которые, по его мнению, недостаточно точно следовали плану.

Сам Чeпай, тоже плотник, себя сменять никому не давал, махал топором, как шашкой, и выходило у него на загляденье хорошо: пазы-чашки получались ровными и одинаковыми, венцы ложились, будто всегда там лежали.

— Ну что, Викентий Батькович, ладно ли? — спрашивал он у старосты, и староста, недоверчиво прищуриваясь, вынужденно соглашался — очень ладно.

В этот день все были счастливы.

Лёнька

До самого Лбищенска Лёнька двигался, будто заяц: чуть почувствует холодок на спине — сразу прячется в ковыль. Чаще всего он не ошибался — по степи проносились то автомобиль, то группа всадников, то грохотали подводы. Чувствовалось, что жилье рядом.

Едва начало темнеть, чувство опасности возросло многократно. Как Лёнька ни оглядывался, как ни таился, ему казалось, будто кто-то его настигает.

Когда показались первые дома, он не выдержал и побежал. Да, видимо, не зря, потому что ему показалось, будто на самой грани слышимости раздалось: «Вот он, смотри, убегает!» Задержаться и посмотреть назад, чтобы проверить, послышалось или кто-то действительно за ним гонится, Лёньке не хотелось. Зигзагами, спотыкаясь, кувыркаясь через голову и снова вскакивая на ноги, он преодолел пашню и влетел на окраинную улицу.

Красные, видимо, слишком хорошо обжились в станице — Лёньке не встретился ни один патруль, хотя в том же Тихвине их было — не продохнуть. Может, потому что здесь не проходила железная дорога, а может, чeпаевцы слишком надеялись на авось.

Он нырнул в чей-то огород и нос к носу столкнулся с собакой. Пес не ожидал, что к нему во двор ввалится какое-то чучело, от которого жгуче воняет всякой гадостью, и даже отступил на шаг. Лёнька же слишком много сегодня боялся и, поняв, что шавка может испортить ему все приключение, напал на нее с такой злобой и остервенением, что собака с визгом убралась в конуру. Эта маленькая победа воодушевила Лёньку, и дальше он пошел по дворам насквозь, совершенно не обращая внимания на людей.

Остановился он, когда усталость вытеснила чувство опасности.

Лёнька влез в чей-то дровяник и заснул, не обращая внимания на холод и громкое урчание в животе.

Перетрусов

Они его почти настигли. У самой станицы едва заметная тень выскочила на пашню и припустила, задрав полы шинели.

— Вот он, смотри, убегает! — успел выкрикнуть Серега, но Богдан закрыл ему пасть ладонью.

И вовремя, потому что разъезд, от которого бандиты ускользнули утром, возвращался назад. Было видно, что тачанка стала гораздо тяжелее, да и всадники ехали нагруженные.

Когда красные их миновали, Богдан разжал ладонь, вытер ее о Серегу. И Серега задал вопрос, который следовало бы задать еще тогда, утром:

— А зачем мы вообще за ним гнались? Жеребчика-то все равно красные забрали.

Богдан и сам не знал, зачем. Но петух подсказывал, что беглец, как и Ясный, должен пригодиться.

— Мы не за ним уже, мы Ясного ехали предупредить о казаках, — ответил Богдан.

— Пускай идет он полем, твой Ясный. Когти рвать надо.

— Это мы всегда успеем. Но у Ясного какой-то план насчет казаков, печенкой чую. Ясный — он такой, зазря кровь пускать не хочет, у него здесь такой козырный интерес, что тысячи жизней положить не жалко. Не хочешь оставаться — не держу, но потом не жалуйся, будто я тебя обманул и добычей не поделился.

У Сереги напрочь отсутствовало чувство реальности. Он жил где-то далеко, в мире своих фантазий, и стоило эту фантазию чуть-чуть подтолкнуть, как Серега становился послушнее овечки.

Бандиты проникли в станицу, прошмыгнув меж двумя патрулями, а дальше, совершенно не таясь, поехали вдоль улиц. Все-таки талисман — великая сила: не зря во время налетов Богдан приказывал головорезам снимать с убитых форму, теперь она пригодилась. Кого удивит, что едут два красноармейца? Может — конный патруль, может, по заданию какому. Конечно, настоящий патруль обязательно их задержит, но если кто случайно увидит — тревогу вряд ли поднимет. А патрули помогал обходить талисман.

Обойдя несколько улиц в поисках ночлега, Богдан выбрал покосившийся домик в одном из переулков. Возле него не было натоптано, собаки не брехали, и вокруг тоже не было ни души.