Интересно, как все это дело со стороны смотрится? Да неважно, впрочем. Поскорее бы найти этот мой знак. По сути дела, он хорошо должен быть виден — стена из белых кирпичей, так что красное пятно на таком фоне очень даже заметно.

Вот еще бы светло было…

Ага, вот и пятно! Побуревшее такое, размером примерно со спичечный коробок — небольшое, но разглядеть можно.

Все правильно, значит. Вот здесь мы и проходили.

От того подъезда до этого дома мы шли примерно минуту. Я прикинула, какое расстояние мы могли пройти за такое время. Посмотрела вокруг. Наверняка это вон тот дом — длинная девятиэтажка. Вот как раз двор, принадлежащий этому дому. И идти тут как раз минуту. А остальные строения или торцом ко двору стоят, или вообще развернуты на сто восемьдесят градусов, и подъезды у них в этот двор не выходят.

Так что простой расчет показывает — чтобы добраться от тех подъездов до места, где я стою, нужно… ну, по крайней мере, побольше минуты.

А мы с Вовой, насколько я помню, не бежали, нормальным шагом шли.

Я подошла к длинной девятиэтажке, где, по моим расчетам, и находился подвал, в котором непродолжительное время гостила я.

Бог ты мой! Сколько здесь подъездов! По меньшей мере штук семь-восемь. Какой же мне нужен?

Внезапно дверь ближайшего ко мне подъезда, по-ночному громко скрипнув, открылась. Я инстинктивно напряглась, развернулась по направлению к ближайшим кустам и… слава богу, что не прыгнула.

Это всего-навсего бородач какой-то вышел с собакой погулять, с овчаркой. Я посмотрела на часы — второй час ночи уже. И чего этим собачникам чертовым не спится?

Овчарка остановилась, повернулась ко мне и, опустив голову, глухо зарычала. Этого еще не хватало — конфронтаций с совершенно посторонней собакой. Я невольно опустила глаза на свои ботинки. Жалко пса — мне ведь только один раз достаточно ударить его носком ботинка, вооруженного смертоносным лезвием.

Мужик, позевывая, равнодушно взглянул на меня, поскреб подбородок под своей буйной растительностью и дернул поводок:

— Фу, Барс. Гулять!

Я подняла дрожащие руки к лицу, стараясь перепуганными глазами поймать взгляд собачника. Удалось. Он так же равнодушно усмехнулся моему страху и, еще раз дернув за поводок, уволок своего Барса к исполнению ритуальных испражнений на всякие там столбики.

Ну, вот. Я медленно побрела по двору. И надо же было этому мужику появиться тут?! Хорошо еще, что я, по-моему, добросовестно сыграла роль загулявшей бабенки, пугающейся ночных прохожих.

Теперь вот нужно подождать, пока Барс окропит границы своих владений и пойдет к себе на коврик спать. И владелец его бородатый тоже свалит — свидетели мне ни к чему.

Я прогулялась вдоль по двору, не выпуская, впрочем, из вида собачника. Пересчитала, кстати, подъезды; их оказалось семь. Потом отошла в дальний угол двора и встала под грибочек детской песочницы, чтобы собачник меня не заметил. Да он и не следил за мной, погулял со своим Барсом минут пятнадцать и удалился.

Проследив, пока он скроется, я снова медленно пошла вдоль подъездов.

Который из них?

«А хотя — какая разница? — пришло внезапно в мою голову. — Подвал-то все равно один на весь дом. Начну с первого, в смысле — с крайнего подъезда и прошарю все помещения подряд».

Не успела я сделать шаг по направлению к дому, как распахнулась дверь другого уже подъезда. На этот раз я даже не нервничала, и правильно делала — это снова был собачник — молодой парень в очках и спортивном костюме с какой-то поджарой сукой на длинном поводке.

Секунду я раздумывала — не схватить ли мне эту парочку за конечности и не затолкать ли обратно в подъезд, — но вдруг меня будто током ударило…

И сразу — жара, пыль, несущийся черный дым, выстрелы над головой и вокруг. И невыносимая вонь горящей шерсти.

Здесь! Отсюда меня вывели тогда! Уж этот-то запах я ни с чем не спутаю.

— Девушка? Эй, девушка, — позвал внимательно всматривавшийся в меня парень-собачник, про которого я и думать-то уже забыла, — девушка, вам что, плохо? Стоите… прямо как эта…

— Голова закружилась, — слабым голосом произнесла я. Надо же как-то оправдать свое странное поведение. И присела на лавочку у подъезда.

— А-а?.. — Парень щелкнул замком поводка — отпустил свою суку побегать и, не дожидаясь приглашения, присел рядом со мной. — У меня тоже голова кружится, когда я здесь прохожу, — охотно начал он рассказывать.

«Еще не легче, — подумала я, — другой тип собачника — собачник-говорун. Отделывайся теперь от него»…

— Это ведь шерстью воняет, — авторитетно заявил парень.

— Да? — слабо удивилась я. — Шерстью? Кто бы мог подумать…

— Шерстью, — продолжал парень, — дети дня два назад кофту тут какую-то сожгли. Баловались. Ну а у нас народ знаете, какой?.. Ошметки тут валялись, до сих пор еще валяются. И воняет гадостно, а подобрать и выкинуть — никто не подберет и не выкинет.

«Вот и занялся бы», — хотела посоветовать я, но тут откуда-то издалека раздался истошный собачий лай и женский визг.

— Ой, Ширли моя опять… того, — вскочил с лавки парень. — Сейчас я ее… — и убежал, слава богу, в темноту. Ширли свою утихомиривать.

— Ко мне, Ширли! — Еще слышала я, заходя в подъезд и открывая люк в подвал. — Вы не бойтесь, она не кусается! Ой, вам плохо, девушка! — Голос парня затихал и затих наконец совершенно.

Я спустилась на несколько ступенек вниз и бесшумно закрыла за собой крышку люка.

Интересно, почему это люк не заперт? Как в гости кого ждут. Уж не меня ли? Да нет, зачем я им? То, что хотели, они получили — Василия.

Тихо. Как бы и нет никого.

Неслышно ступая, я прошла в глубь подвальных помещений дома. Вспоминая по дороге, как считала шаги от места моего заключения, я следовала по тому же маршруту, по какому шли мы с пареньком Вовой. Только в другом, конечно, направлении.

Я готова была уже признать, что здесь никого нет — так было тихо, — признать то есть свое поражение и пристыженно удалиться, как вдруг почувствовала впереди себя в темноте чье-то дыхание.

Я остановилась. По звуку определила местонахождение человека — метрах в двух от меня. Ну, может быть, чуть поменьше.

Еще на несколько секунд я застыла, прислушиваясь. Потом улыбнулась. Дыхание было идеально ровное, спокойное, какое не может быть у человека бодрствующего. Этот человек, кто бы он там ни был — сторож, дозорный или часовой, — просто-напросто спал.

Я подошла к нему вплотную, чтобы разглядеть. Парень. Коротко стриженный и в спортивный костюм одетый. На стуле сидит. И спит, конечно.

Значит, есть тут что-то! Я еще раз улыбнулась. Потом тихонько протянула руки к спящему. Быстро — чтобы парень не успел проснуться и попытаться издать какой-нибудь звук — я нащупала у него на шее нужную мне точку и точно и резко нажала.