— Как красиво, — отметила Салли, проведя пальцами по гладкой кожаной поверхности. — Ты собираешься работать дома?

— Почему нет? По реорганизации компании куча дел.

Она посмотрела на рулоны проектов, теснившиеся в старой подставке для зонтов.

— Ты не рассказывал, в чем заключается реорганизация. Расширяешь собственность компании в центре?

— Зачем? Чтобы на меня набросились все жители Истридж-Бей за то, что я разрушаю историческое наследие? Нет, не это! — Он взял ее за локоть и повел через зал. — Но ты недалека от истины. Я планирую возродить северную часть города. По-моему, она тоже является частью истории, так же, как и здание Харрингтона или Башня Бертона.

Они направились к лестнице. С трудом сдерживая дыхание, когда поняла, куда она ведет, Салли спросила:

— Ты о том месте, где мы были вчера?

— Именно о нем. После закрытия рыбного завода, многие здания пришли в негодность. Просто позор. Сейчас там лачуги, где живут такие люди, как девушка, которую мы вчера повстречали.

— И ты хочешь снова превратить его в доходное предприятие?

Он открыл дверь в первую комнату, в коридоре верхнего этажа и сказал с укором:

— Салли, в твоих устах слово «доход» звучит как что-то грязное. Не обязательно так. Если деньги тратить с умом, они могут принести много пользы.

— Ты считаешь пользой выгнать бездомных людей из их единственного прибежища?

— Даже не пытайся затеять со мной ссору. — Он посторонился, пропуская ее в комнату. — Лучше подумай, как нам будет хорошо здесь вдвоем, когда ты решишь, что готова, и сможешь мне довериться.

Она хотела сказать, что доверие было разбито, и его не всегда возможно починить. Но тут она увидела фотографию, висящую над кроватью, и это окончательно сокрушило ее и без этого нестройный ход мыслей.

Это был ее портрет, сделанный во время их последнего лета. Она смотрит прямо в камеру, в широко распахнутых глазах — любовь и вера, на лице играет полуулыбка.

— Да, — тихо, с хрипотцой, произнес Джейк со своего поста у двери. — Это ты… в дни своей невинности.

— Я была не так уж невинна, — сказала она срывающимся голосом. — Мы уже год как были любовниками.

— И продолжали бы ими быть дальше, если бы не позволили другим людям встать между нами. Он приблизился сзади и взял ее за плечи. — Что тогда произошло, Салли? — спросил он, и оставил на ее шее теплый, трепетный поцелуй.

Она выдавила из себя:

— Тебе надоело возиться с неопытным подростком, и ты решил поискать что-нибудь более изысканное.

Она услышала, как он с шумом вдохнул воздух, почувствовала, как угрожающе напряглись его руки, и вот они уже развернули ее лицом к нему.

— Что я сделал?!

У него был настолько ошеломленный вид, что она почти уже начала сомневаться в своих словах. Почти!

— Ты стал встречаться с другой, — твердо сказала Салли.

— Наоборот! — Он покачал головой, как будто стряхивая туман, застилавший память. — Это ты нашла другого — того парня в Париже, старшего брата твоей соседки по комнате, который вызвался познакомить тебя с достопримечательностями и ночной жизнью города.

— Ночная жизнь… с Эмилем? — Она рассмеялась. — С чего ты взял, что между мной и Эмилем могло возникнуть что-либо романтическое? Он же католический священник. Его интересовали только религиозный позыв и французские художники семнадцатого века! Да, он мне показал город — многие музеи. И еще он познакомил меня с Никола Пуссеном, который, если тебе интересно, умер в семнадцатом веке.

Грохочущая тишина, с которой Джейк принял это откровение, звучала громче барабанного боя. Он отошел к окну, взялся обеими руками за раму и уставился в ночь.

Когда он, наконец, повернулся к ней лицом, Салли внутренне содрогнулась. Лицо белое, глаза темнее ночи, губы плотно сжаты. Не зная его, можно было подумать, что он не способен ни смеяться, ни улыбаться.

— Священник? — повторил он. — Это Пенелопа забыла упомянуть, когда радовала меня рассказами о твоих похождениях.

Разъяснения не требовались. Салли все поняла мгновенно, хотя восемь лет назад все случилось по-другому. Впрочем, тогда она еще была уверена, что Пенелопа ей подруга.

Накопившаяся в нем горечь, неожиданно нашла выход: Джейк взорвался, схватил со спального столика книгу и швырнул ее через всю комнату.

— Вот ведьма! — рычал он диким зверем. — Придушил бы собственными руками, если бы она уже не была в могиле!

— Виновата не только она, — прервала его Салли. — Это наша собственная вина. Если бы мы доверяли друг другу…

— Не оправдывай ее! — ревел он. — Не надо сваливать ее вину на нас!

— Почему бы нет? Если бы мы друг другу верили…

— Мы были детьми, черт побери! Если ты считаешь, что я не прав, посмотри на фотографию. Ты была моей единственной девушкой. Я был твоим первым… — в бессильном гневе, он ударил кулаком об стену. — Что мы знали о жизни?

— Видимо, совсем мало. Иначе повели бы себя по-другому. Но мы не можем вернуть все назад и изменить, так что придется забыть.

— Я так не считаю, Салли! Не в этом случае. Нельзя исключить из памяти прошлое из-за того, что воспоминания о нем слишком болезненны. Так ты ничему не научишься, и в следующий раз снова обожжешься.

— Вряд ли мне когда-нибудь будет так же больно. — Несмотря на смелые слова, ее голос дрогнул, когда она продолжила: — Когда мы встретились на Рождество, после моего возвращения из Франции, ты был так холоден. А та девушка, которая была с тобой… как ты смотрел на меня, как ты щеголял ею передо мной… Джейк, ты вел себя так, будто ненавидел меня.

— Конечно, я очень старался вести себя именно так. — В три шага, он пересек комнату к месту, где она стояла, и притянул ее к себе с такой силой, что у нее перехватило дыхание. — Но у меня ничего не получилось. То, что ты видела, милая, была не ненависть. Это была злость и уязвленное самолюбие. А девушка… — Он поцеловал ее в макушку, и еще крепче сжал в своих объятьях. — Это так, девушка, которая хотела приятно провести время.

— Она была такая хорошенькая, такая живая. Рядом с ней я почувствовала себя серой мышью. Бледной и неинтересной.

— Любимая, не смей сравнивать себя с другими женщинами! Это было просто развлечение, никто из нас не относился друг к другу серьезно. Она была мне нужна, чтобы отвлечься, чтобы забыть тебя.

— Вы были близки? — спросила она.

Он прижал ее лицо к своей груди.

— Какое это имеет значение теперь?

— Так были? — настаивала она.

Ей было необходимо знать.

— Да, — признался он со вздохом, — совсем недолго. Однажды ночью я назвал ее по ошибке Салли, и все закончилось. — Он отодвинулся на расстояние вытянутых рук, не выпуская ее, и взглянул на нее, изучающе: — Я не имею права задавать тебе такие вопросы, но все же… у тебя были другие мужчины?