Жаль, дядя себе его не нанял. Кажется, ему охранник нужнее.

Когда мы оказались в коридоре, я выждала минутку, прячась у дяди за спиной, и только потом выглянула, чтобы рассмотреть «старую знакомую». Ожидала увидеть либо знойную красотку моего возраста, настоящую львицу (мало ли, встретились и бурно узнали друг друга, когда ей было восемнадцать, года четыре назад, а теперь столкнулись вновь, так что знакомая вполне «старая»), либо суровую дамочку к сорока, очередную деловую партнёршу, с которой работали до моего прихода в компанию. Два основных типа любовниц дяди: или молоденькая, или в возрасте, но акула ого-го какая! Всегда с идеальной фигурой, всегда без единого изъяна – картинки, а не женщины. Хотя второму типу допускалось вместе с длинным носом иметь деловую хватку, тогда внешность прощалась.

Но встретить на пороге скромную сероглазую шатенку я не ожидала. С наслаждением застонав, она плюхнула на пол в прихожей два пакета из ближайшего супермаркета, до отказа набитые едой, и размяла шею. Невысокая, с собранными в неряшливый пучок волосами, минимумом косметики и бесцветным лаком на длинных ногтях. Руки ухоженные, личико милое, улыбчивое. Очень уютная старая знакомая у дяди оказалась. Но! Но она полностью разрывала шаблоны. Где худющие девушки модельной внешности в одежде от лучших дизайнеров? Где дорогой парфюм и аромат секса, исходящий от тела?

Гостья Сержа была пышной. Не толстой, а скорее в состоянии «при моём росте нужно весить шестьдесят, но пять килограмм ничего не сделают». Примерно так скоро случится со мной, если продолжу заказывать роллы пару раз в неделю. И если мне эти грёбаные килограммы действительно отложатся в не менее грёбаное пузо, ей они действительно ничего не делали. Только добавляли мягкие изгибы к и так пышной груди и бёдрам, но не трогая тонкую талию.

А ещё она была «безвозрастной». Джинсы, майка в обтяжку на тонких лямках, а поверх неё кофта-мантия с капюшоном. Подросток-подростком, чёрт побери! Лет шестнадцать. Но исходило от неё что-то такое… домашнее и тёплое, что сразу понимал: нет, старше. Возможно, ближе к тридцати, просто выглядит хорошо.

Гостья скинула с ног балетки, пошарила в карманах, а потом подняла голову, замечая меня, и…

Я внутренне подобралась, ожидая очередной скандал. Дядины пассии меня ненавидели, ей-богу. Считали мерзкой соблазнительницей, разлучницей, гадиной (впрочем, её роль частенько приходилось играть, избавляясь от излишне навязчивых увлечений Сержа) и верили, что их святая обязанность выдрать мне все волосы.

Но «старая знакомая» просто улыбнулась.

– Привет, – пропела она. – Твоя крестница, Серёж? Познакомишь?

Ма-ама дорогая, она знает, что у Сержа есть крестница? Вот это поворот! Вот это реально старая знакомая. Или очень близкая. И ещё одно: ма-а-ама дорогая, какой голос! Да я бы к ней только ради этого голоса подкатила, и плевать, что я по мальчикам. Исключения есть всегда.

Кажется, дядя был примерно такого же мнения, потому что благоговейно выдохнул:

– Да, конечно. Рита, это Регина, моя милая малышка, – он приобнял меня за плечи, ероша причёску.

– Ээээй, руки! – возмутилась я. – У меня укладка.

– Да кто тебя увидит? – усмехнулся дядя и продолжил: – Итак, Регина, это Маргарита, моя старая знакомая.

– Ну, не такая уж и старая, – рассмеялась Рита и уже мне пояснила: – Серёжа когда-то играл в боулинг с моим отцом. Каждые выходные уходили в загул, а потом сидели у нас и вспоминали лучшие удары. А я тогда как раз писала диплом и жутко злилась, что они орут, как дикие.

– Серж может, – хмыкнула я, пытаясь поправить окончательно испорченную укладку. – Он бы и сейчас с удовольствием сыграл. И поорал. – Прозвучало двусмысленно.

Значит, боулинг. Повальное увлечение боулингом у Сержа случилось, когда мне было пятнадцать, то есть семь лет назад. Путём нехитрых вычислений получается… да, Маргарите почти тридцать.

И, кажется, дядя с ней не спал. Необычно.

– Кричать я теперь предпочитаю в других случаях, – не менее двусмысленно проговорил дядя. Рита намёк поняла, щёки её предательски заалели, но женщина стоически спрятала румянец за волосами, склоняясь к пакетам и пытаясь что-то в них найти. – А поиграть не отказался бы, но, увы, не могу. Я теперь калека.

И он притворно вздохнул, потирая временно не работающую руку и поджимая больную ногу. Вот актёр, а! И это я говорю, что у мамочки переняла умение играть на публику? У меня же, оказывается, другой идеальный пример перед носом пропадает.

– Ну не надо тут, не калека, – Рита вскинула голову, поджимая губы. В глазах блеснуло чувство вины. – Врач сказал, что рука пройдёт через пару дней, просто сильный ушиб, не позволяющий мышцам правильно функционировать.

– Просто он волнуется, – вклинилась я, желая подыграть актёру местного разлива. – Левой рукой совсем ничего делать не умеет, а я никак остаться не могу. – Каюсь, лгу, но нужно же дать гостье какой-то стимул остаться, а там потом уже пусть дядя сам решает, нужна она ему или нет. – Забежала ненадолго, узнать, что случилось, и сразу же домой. Серж заботливый, если что-то плохое произошло, никогда не расскажет, пока тисками из него не вытянешь, – вздохнула я, на этот раз рассказывая чистую правду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Маргарита многозначительно покивала, словно поняла намёк, и подхватила с пола пакеты.

– Точно бежать надо? Может, на чай останешься? – спросила она, тряхнув сумками. – Я всё на печенье купила. Песочное, пальчики оближешь!

Песочное… Нет, Регина, помни, у неё калории лежат в сиськах и попке, а у тебя в пузе. Терпи, держись, ты справишься! К тому же внизу ждёт господин телохранитель и уже явно злится просто так сидеть в машине.

– Ох, печенье, – всё же простонала я, вызывая волну хохота от дяди и Риты. – Оставьте мне одну, хорошо? Но только одну! Завтра на работе съем в качестве награды за тяжкий труд. – Серж вновь совсем неэстетично заржал. – Но остаться не могу, меня ждут.

И тут Рита понимающе кивнула и лукаво заулыбалась, будто была посвящена в какую-то тайну, которая определённо касалась меня. Самое обидное, что Я об этой тайне ничего не знала.

Но узнала…

– Аааа, так тот шикарный молодой человек у подъезда тебя ждёт? – ухмыльнулась она. – Сергей, ты знаешь, какой красавчик у «твоей малышки»?