Дождавшись, пока все усядутся, Аманда наконец соизволила появиться в дверях. Это был в полном смысле «большой выход». Надо признать, выглядела она потрясающе: со свежевымытыми и уложенными волосами, в отлично выглаженном платье (дело рук трудолюбивой Эллы Мей), хорошо выспавшаяся после ванны. Ее белая кожа только что не лучилась, на губах играла приветливая (и фальшивая) улыбка.

— Джентльмены, прошу извинить, что заставила вас ждать! Вы, конечно, понимаете — долгая дорога утомляет, а тут еще все эти испытания…

Как и следовало ожидать, мужчины дружно поднялись со своих мест. Лицо Спенсера приобрело хорошо знакомый Мэриан глуповатый вид по уши влюбленного, глаза Чада широко открылись при виде этого мишурного блеска, и даже Стюарт не остался равнодушен к прекрасному видению. Очевидно, никто из них не заметил, что она не удостоила вниманием Кэтлин.

Дальнейшее очень напоминало королевский обед, где придворные соперничают за малейший знак августейшего внимания. Аманда была в одном из тех настроений, когда ей удается очаровать каждого. Стюарт тоже получил долю направленного на него кокетства (что может быть забавнее, чем соперничество отца с сыном из-за женщины?), но не принял это близко к сердцу. Яства на столе занимали его куда больше, чем авансы девчонки, которой он годился в отцы.

Мэриан сидела достаточно близко, чтобы расслышать его разговор с Кэтлин:

— Вот возьму да переманю вашу кухарку к себе.

— Нет, черт возьми, не переманите! — отрезала тетка, заставив Мэриан беззвучно ахнуть.

— До вчерашнего вечера я думал, что неплохо питаюсь, — хмыкнул Стюарт, — а теперь вижу, что все самое вкусное достается этому дому. Даже и не знал, что бывает такая жратва! Нет, точно переманю!

— И не стыдно будет лишить кухарки женщину, которая не умеет толком сварить картошку?

— Стыдно, — признал Стюарт, поразмыслил и просиял. — Раз так, я буду захаживать! Когда надоем, можете вытолкать в шею.

— Отчего же! В этом доме вы всегда желанный гость.

При этом Кэтлин вспыхнула. Это не укрылось от глаз Мэриан, которая сразу поняла, в чем дело. Тетка неравнодушна к соседу! Невозможно было сказать, замечает ли он эту краску на ее щеках в самый неподходящий момент, эти взгляды украдкой.

Это заставило Мэриан посмотреть на себя со стороны. Что, если она так же наивна, полагая, что ее интерес к Чаду остается тайным? Скорее всего остается, потому что никто никогда не смотрит в ее сторону, а значит, некому и заметить, кроме разве что Эллы Мей. Ну и слава Богу. Она и сама то и дело краснеет без всякой причины, сидя за столом так близко от Чада.

Они соприкасались то локтями, то коленями, и каждый раз Мэриан самым нелепым образом рассыпалась в извинениях, которые Чад, конечно, пропускал мимо ушей, всецело занятый Амандой. В какой-то момент, изрядно раздосадованная этим, Мэриан нарочно наступила ему на ногу. Он не заметил и этого.

Или по крайней мере так казалось.

— Послушайте, — сказал он вдруг за десертом, — не знай я, до чего вы неуклюжи, решил бы, что началась рукопашная! Эй, эй, мэм, не надо так смущаться, я же просто пошутил.

Пошутил. До сих пор такого не случалось. Мужчинам не приходило в голову шутить с Мэриан — она была не того сорта. Для шуток нужно в первую очередь чувствовать себя непринужденно. Если бы еще он не смотрел на Аманду этим томным взглядом!

Отшучиваться не пришлось — сестра заметила мимолетный знак внимания и тотчас переключилась на Чада, к большому неудовольствию Спенсера, с которым до этого флиртовала и который прилагал все усилия, чтобы все ее внимание досталось ему. Победа Аманды на этом фронте была очевидна.

Узнав название принадлежавшего Спенсеру салуна, Мэриан нашла его занятным и обратилась к Кэтлин за разъяснением:

— Неужели и правда «Не здесь»? Я правильно расслышала?

— Правильно.

— И никто не находит это странным?

— Бывают названия и позабористее. Чем необычнее, тем легче запомнить, тем проще наведаться.

— И верно, — задумчиво произнесла Мэриан. — Припоминаю некоторые вывески по дороге сюда.., невозможно даже предположить, чем занимаются за этими дверями!

— Вообще-то раньше салун назывался «Чай не здесь!». Еще когда Трентон был всего-навсего пересадочной станцией, старому Эвансу надоело объяснять проезжим, что это салун, а не чайная, вот он и убил этой вывеской двух зайцев сразу. А через пару лет разыгралась буря, вывеску обкорнало, да так никто и не поправил. Оно и к лучшему для заведения, потому что в последнее время там подают и чай.., хотя, на мой взгляд, не мешало бы повесить над дверью что-нибудь посолиднее. Художник, выводивший буквы, перед этим пропустил не один стаканчик. Надолго он не задержался…

— А других не оказалось, — подхватила Мэриа…

— Нет, отчего же. Люди богемы частенько ищут счастья у нас на Западе. Один даже обосновался здесь и рисует портреты. Но, видишь ли, в провинции люди привыкают — друг к другу, к вещам, к мелочам. Эта вывеска стала чем-то вроде местной достопримечательности. На кладбище даже есть шутливая эпитафия: «Это не здесь, а Там — вот я Туда и ушел! Энди».

— Хороший способ обессмертить имя, — улыбнулась Мэриан.

— Если бы! — вмешался Чад. — Никто уже не помнит, кто такой Энди. Скорее всего пропойца, окочурившийся в салуне Эванса вскоре после того, как буря обкорнала вывеску. В то время каждый считал своим долгом отпустить шутку на этот счет, вот местный гравер и решил отличиться. Если эпитафия что-то и обессмертила, то название.

Мэриан в очередной раз вспыхнула. Выходит, Чад был занят не только Амандой. Он прислушивался к ее разговору с теткой!

По правде сказать, в этом не было ничего странного. Аманда умела заворожить, но только внешностью, а вовсе не блеском интеллекта. Разговор с ней должен был крутиться вокруг ее персоны, и умный мужчина мог в конце концов потерять интерес.

Мэриан проснулась с непривычным чувством радостной приподнятости. С безоблачного неба лился солнечный свет, с кухни доносился запах только что испеченных булочек. Все нравилось Мэриан: и дом, и ее комната — просторная, со множеством окон, между которыми плутал, подергивая шторы, веселый утренний ветерок. Комната была угловая и выходила одной стороной на домик ковбоев, конюшню и фруктовый сад (словом, на зады дома), а другой — на широкие пространства тянувшихся к горизонту равнин.

В такой комнате хотелось рисовать, и Мэриан поймала себя на том, что прикидывает, можно ли в Трентоне купить краски. Здесь было место для мольберта, а освещение показалось ей просто замечательным. Несколько лет назад рисование было ее любимым досугом, до тех пор пока она Не спросила отца, можно ли повесить свою лучшую картину над камином в гостиной. Ее жестоко высмеяли, причем Аманда возвращалась к этому, пока Мэриан не бросила рисовать.

С тех пор многое изменилось: отца уже не было в живых, шпильки Аманды не задевали так больно. К тому же сестра мечтала только об отъезде, и можно было надеяться, что ее пребывание на ранчо не затянется надолго. В худшем случае она могла принять первое более-менее стоящее предложение (разумеется, при условии, что будущий супруг согласен перебраться с ней в Хейверхилл). Аманда редко медлила в своей погоне за желаемым, и это давало повод для оптимизма.