неполной силы. Лебедев то же ударил и попал, но тут же получил ответ. Ещё один удар прилетел с боку. От друга Бориса, то же бросившегося на Лебедева.

Из здания выбежала Вероника, которая тут же накинулась на Олега. Она звонко хлопала ладонью того по лицу, мешая драться. Лебедев, уловил момент и схватил Бориса за шею. Мужики возились, какое-то время, на ногах, а затем вместе упали на асфальт. Борис пытался вывернуться, но Данил удерживал, сжимая как можно сильней его шею. Олег не обращая внимания на слабые удары девушки, попытался Бориса освободить, но не смог. Тогда он начал лупить Лебедева по голове, заставляя ослабить хватку. На руке Олега повисла девушка, мешая наносить удары. Олег сильно толкнул её от себя и она, не удержавшись на ногах, упала, сильно ударившись головой.

Охранник в драку не лез. Он стоял в стороне призывая прекратить, и грозя тем, что вызвал полицию. Его призывы пролетали мимо дерущихся.

— Отпусти его, а то задушишь, — проговорила спокойным голосом Катя, похлопав Лебедева по плечу. Данил не сразу поверил ушам, продолжая сжимать соперника. — Даня, у нас мало времени. Нам надо поговорить, — Катя нагнулась к уху мужчины, уговаривая прекратить драку. Рядом слышались вскрики Олега и тупые звуки ударов. Лебедев отпустил шею Бориса, и наклонившись над ним, три раза ударил кулаком по лицу.

— С ними брат разберётся. Пойдём, выясним наши отношения, — Катя взяла Лебедева за руку, уводя в здание. Мужчина, поправляя на ходу задранную рубаху, пошёл послушно за ней. Борис остался лежать на асфальте. Олег то же лежал, закрыв руками голову и глухо выкрикивая, то ли ругательства, то ли умоляя о пощаде. Над Олегом нависал Жека, добивая ударами сверху. Охранник беспомощно молчал, смешно, словно курица крылья, растопырив руки. На асфальте сидела Вероника, держась руками за голову.

Лебедев, освободившись от Кати, помог подняться Веронике. — У тебя кровь, может скорую вызвать? — спросил он девушку, пытаясь достать из кармана платок.

— Царапина, обойдётся, — ответила Вероника, прикладывая платок к ране.

— Это Катя. Ну, ты знаешь, — пробормотал Данил, махнув в сторону Сосновской. И не говоря больше ни слова, зашёл в здание базы.

— Я собирался искать тебя. Говорят, ты утонула, — Лебедев присел на диван в холле здания, напротив Сосновской.

— Говорят, говорят. Это же смешно. Ты меня видишь? Как я могу утонуть, когда сижу напротив?

— Почему не рассказала про ребят?

— Ты думаешь это легко приносить дурные вести?

— Ты поедешь со мной в полицию? Это они считают тебя погибшей.

— Пусть считают. Мне то что?

— Я вчера был у твоего дома. Там застрелили полицейских.

— Я там больше не живу. Продала дом.

— А всё же кого нашли вместо тебя? Говорят и родители опознали.

— Мои родители держат отель в тёплых водах океана, ты же знаешь. И мало ли Сосновских в городе?

— Зачем ты так сделала?

— Ты про лес? — девушка засмеялась, обернувшись на Веронику, стоявшую на входе. — Но ты же неплохо провёл время. Стоит ли тогда обижаться? Вон, девушка, огонь. Красива, умна и богата. И любит тебя, что разумеется, самое главное.

— Я серьёзно.

— И я.

Лебедев молчал, не зная, что ещё спросить. Сосновская так же молчала, хитро улыбаясь и поглядывая то на Даню, то на Веронику.

— Он любит тебя, — вдруг проговорилась Вероника. Продолжая стоять у дверей.

— Я то же его люблю. Он особенный, только не знает про это, — ответила Катя, поднявшись с дивана и поцеловав Лебедева в макушку. — Девушка, где у вас туалет? — спросила Сосновская женщину на ресепшен. — Я сейчас вернусь, — добавила она и прошла в сторону, указанную сотрудницей базы.

Лебедев тихо сидел, разглядывая разбитые костяшки на кулаках. Вероника продолжала стоять в дверях, ожидая возвращения Сосновской. В холе появился охранник. Он, будто стесняясь чего-то, неуверенно, прошёл до центра помещения, потоптавшись на месте, словно привлекая внимание. Затем оказавшись напротив Лебедева, вдруг заявил, — Там это. Тот, что тёмненький. Он их убил. Они уехали. Оба. Он и она. Я номер запомнил, если что.

Полиция долго опрашивала свидетелей происшествия. Вероника плакала, то ли жалея о смерти Бориса, то ли об аресте Лебедева. Борис и Олег погибли от перелома шеи. По показаниям охранника, это было убийство, жестокое и преднамеренное. Жека сломал им шеи, хотя необходимости в этом не было. Лебедева увезли в полицейский участок, машину парней отогнали тут же на парковку. Вероника, не желая оставаться на месте трагедии, то же уехала, с намерением, подключить связи отца к освобождению Данила.

Глава VI

Снег повалил раньше, обычного, недели на две. Пошёл сразу сильно, крупно, без предварительных примет. Вероника смотрела в окно, на падающие с неба кусочки зимы, и ей было грустно до слёз.

— Вам Вероника Сергеевна кофе сделать? — спросила секретарь консалтинговой фирмы, смуглая худенькая женщина тридцати лет.

— Нет, спасибо. И перестаньте меня называть по отчеству. Я чувствую себя старой.

— Не могу. Вы будущий босс. По крайней мере, так говорит ваш папа.

— А кто у него? Чего так долго сидят?

— У него отвратительный тип, — шёпотом пояснила секретарь. — Неприятный. Глаза наглые, так и сверлят насквозь.

Дверь кабинета директора открылась, ив приёмную вышел маленького роста мужчина, лет шестидесяти, с морщинистым, худым и злым лицом. Мужчина, не стесняясь, в открытую, рассмотрел Веронику, и оскалив в улыбке зубы, вышел из офиса. Секретарь мимикой заменила предложение «Я же говорила», и глазами показала, что можно заходить в кабинет. — Ты кого привел Артур? Он, кажется, не понимает сути дела. Ты объяснял, как мы работаем? Так почему он ведёт себя как козёл? — отец Вероники говорил по мобильному телефону, сидя за большим дорогим столом, отделанным натуральной кожей. Увидев дочь, он улыбнулся и рукой попросил сесть рядом. — Да, я понимаю всё, но и ты…. Поговори, поговори с ним. Иначе я откажусь. Хорошо. До связи, — отец положил телефон на стол и развёл руки в стороны. — Привет, милая. Тут ко мне такой … заходил. Ничего не понимает в деле, но важный, как индюк. Как дела в университете?

— Как обычно. Лекции, курсовые и снова лекции.

— В спортзал вечером пойдёшь?

— Сегодня лень. Завтра схожу.

— Ты выглядишь грустной и несчастной. Как мне тебя развеселить? А, у меня конфеты есть. Будешь? Вкусные.

— Нет. Не хочу сладкое.

— Я никогда не лез в твои дела, но неужели ты его так любишь? Так из-за него убиваться?

— Я люблю его папа и очень скучаю, — Вероника заплакала, и закрыв лицо ладонями отвернулась в сторону.

— Ну, перестань, моя ягодка, — отец подошёл и обнял