В то же время выдвижение японской Квантунской армии к границам СССР и отказ Японии в декабре 1931 года от предложения советского правительства подписать японско-советский пакт о ненападении заставили резидентуры ИНО ОГПУ в Китае и разведотдел Дальневосточного ПП ОГПУ не только активизировать работу по сбору сведений о военно-политических планах кабинета премьер-министра Танака, но и усилить деятельность по нейтрализации белой эмиграций. Так, в директиве ИНО ОГПУ, направленной в резидентуры на Дальнем Востоке, в частности, говорилось:

«Желательно получать от вас периодические краткие обзоры настроений и планов белогвардейских группировок. Вскрывайте посредством более глубокого анализа действительную подоплеку тех или других мероприятий «белых вождей», специально заостряя внимание на командирах-партизанах, учитывая их конкретную работу по подготовке диверсионных и террористических актов… Выявляйте нити связи с Европой — какие оттуда поступают директивы, кто заинтересован в их осуществлении и т. д. Всегда надо пытаться выяснить, кто стоит за спиной той или иной белой группировки. Надо выявлять среди враждебно настроенной белой эмиграции английскую, французскую и особенно японскую агентуру»[57].

Практически все положения этой директивы вскоре были воплощены в жизнь. Уже в 1931 году на территории Маньчжурии сотрудниками разведотдела Дальневосточного ПП ОГПУ был захвачен и выведен в СССР крупный монгольский политический деятель Мэрсэ (Го Даофу). С начала 20-х годов он являлся лидером так называемого «Движения молодых монголов» и даже входил в руководство Профинтерна. Возглавлявшаяся им Народно-революционная партия Внутренней Монголии при поддержке властей Монгольской Народной Республики периодически устраивала вооруженные выступления в Северном Китае. Но в конце 20-х годов Мэрсэ вошел в состав Гоминьдановского комитета по делам Монголии и Тибета, а после оккупации японцами Барги вновь сменил хозяев, став сторонником Токио. Тогда нелегальная резидентура Дальневосточного ПП ОГПУ в Маньчжурии под руководством Николая Шилова («Кук») провела спецоперацию по нейтрализации Мэрсэ. Косвенным результатом этой операции стало снятие с поста руководителя японской разведки в Маньчжурии полковника Уэда.

В 1932 году Иностранное (разведывательное) отделение Особого отдела Восточно-Сибирского ПП ОГПУ в Иркутске, которое возглавил переведенный из Москвы (где он работал в центральном аппарате контрразведки) Борис Гудзь, начало проводить операцию «Мечтатели», дальневосточный аналог знаменитого «Треста». Чекистами была создана мнимая подпольная антисоветская организация, где роль связного с китайскими эмигрантами выполнял ни о чем не подозревавший сын репрессированного священника В. Олейников, действовавший под контролем агента ОГПУ — бывшего священника, ставшего учителем школы в приграничном поселке, В. Серебрякова. По аналогии с «Трестом», которым руководил агент ОГПУ, бывший царский генерал А. Зайончковский, «контрреволюционную группу» чекисты попросили возглавить бывшего белого генерала Я. Лопшакова. Через бывшего полковника, советского служащего в Иркутске, Алексея Кобылкина, который после 6 месяцев тюремного заключения за антисоветскую агитацию в 1927 году, стал лояльно относиться к советской власти, была установлена связь с его братом, также полковником Иннокентием Кобылкиным, одним из руководителей белой эмиграции в Маньчжурии, возглавившим после смерти генерала Шильникова в 1934 году отделение РОВС в Харбине. Экономист треста «Сиб-золото» Б. Гудков играл роль хозяина конспиративной квартиры в Чите.

Вскоре через границу в адрес псевдоподполья начали поступать деньги, оружие и антисоветская литература. В Харбине побывал в качестве представителя организации Серебряков, встречавшийся с И. Кобылкиным и разведчиками из японской военной миссии. В апреле 1935 года границу перешел И. Кобылкин, побывавший в Чите и Иркутске, где он и был арестован в начале мая, но этот факт держался в секрете. А затем в том же мае того же года через «окно» на территорию СССР попыталась проникнуть вооруженная группа в составе братьев В. и М. Олейниковых и В. Кустова (В. Олейников был арестован, двое других при задержании убиты). На открытом процессе в Иркутске в августе того же года И. Кобылкин, В. Олейников и Е. Переладов дали подробные исчерпывающие показания о своей связи с японской разведкой и были приговорены к расстрелу. Так закончилась эта удачная операция советской контрразведки, проведенная в течение трех лет под руководством Б. Гудзя, начальников особого отдела ПП ОГПУ-УНКВД Восточно-Сибирского края А. Борисова и И. Чибисова и полпреда ОГПУ (затем начальника УНКВД) Я. Зирниса.

В 1932 году красные партизаны и хунхузы, действующие на китайской территории, разгромили под станцией Эхо отряд «Братства Русской Правды» во главе с И. Стрельниковым. Из всего отряда спасся только один человек. А в декабре 1932 года в Харбине был убит руководитель Дальневосточного отдела все того же «Братства Русской Правды» полковник Аргунов, после чего деятельность этой организации в Китае сошла на нет. В 1933 году сотрудники Гудзя провели очередную дерзкую операцию на территории Манчьжурии. Группой местных бурят — агентов ОГПУ был выкраден из поезда, проходившего близ советско-китайской границы, и вывезен в санях на территорию СССР соратник атамана Семенова полковник Топхаев (содействие чекистам оказал завербованный ими начальник китайской полиции г. Маньчжурия, арестовавший Топхаева как японского агента и отправивший его на поезде в тюрьму г. Хайлара). Топхаев был расстрелян, маньчжурский кучер, управлявший санями, получил советское гражданство, а чекисты — благодарности от правительства и поощрения по службе. В декабре того же года красные китайские партизаны захватили князя Ф. Ухтомского, командира охраны парохода «Тунсан», плавающего по реке Амур вдоль советской территории. Он был передан советским властям, в апреле 1934 года приговорен «тройкой» к расстрелу по ст. 58—9 УК и 23 декабря казнен. А в августе 1935 года в Трехречье был убит бывший помощник Семенова генерал-майор А. Тирбах и ликвидированы действующие на территории СССР группы «Российской фашистской партии» под командованием Сорокина и Комиссарова.

Кроме Маньчжурии, значительное число белоэмигрантов осело в северо-западной китайской провинции Синьцзян, занимающей важное стратегическое положение, богатой полезными ископаемыми и населенной, главным образом, исповедующими ислам уйгурами и дунганами. Большую часть эмигрантов составляли несколько тысяч офицеров, солдат и гражданских беженцев бывшей армии генерала А. Дутова, командование над которыми после его убийства и ухода в Туву генерала А. Бакича принял начальник штаба полковник барон Паппенгут. В марте 1921 года в Синьцзяне нашли убежище участники Западно-Сибирского крестьянского восстания, потом басмачи, а с началом коллективизации туда начали бежать, спасаясь от голода, крестьяне из Казахстана и Средней Азии.

Появление в Синьцзяне значительного числа беженцев, недовольных советской властью, способствовало активизации деятельности в провинции белоэмигрантских организаций. В 1928 году при участии Паппенгута, который до этого старался политикой не заниматься, в Урумчи была создана «Российская крестьянская партия». А при партии стараниями бывшего колчаковского офицера Владимира Саянова-Заплавского сформирован «Штаб черной армии», главной задачей которого было поддерживать оружием и людьми любое восстание против советской власти в Казахстане. Кроме Саянова-Заплавского в штаб вошли Паппенгут и полковник Вяткин, благодаря чему эта организация начала быстро расти, и к началу 30-х годов имела значительное число агентов на территории Казахстана, которые периодически устраивали диверсии и убивали советских и партийных работников.