Между тем положение Чжан Цзолиня продолжало оставаться весьма сложным. В конце 1927 — начале 1928 года он был вынужден воевать сначала против уханьской Народно-освободительной армии, а затем против войск Чан Кайши и присоединившегося к тому Фын Юйсяна. Поэтому в 1928 году Чжан Цзолинь через своего сына Чжан Сюэляна начал переговоры с японцами, пытаясь при их поддержке создать в Северо-Восточном Китае «Независимую Маньчжурскую республику». В Токио против замыслов Чжан Цзолиня не возражали, но поставили следующие условия:

На территории Маньчжурии и Внутренней Монголии образуется под протекторатом Японии буферное государство под названием «Независимая Маньчжурская республика».

Япония берет на себя обязательство содействовать включению в новое буферное государство Внешней Монголии.

Новое маньчжурское государство отказывается от активных действий против правительства собственно Китая, но одновременно обязуется бороться против коммунистического движения.

Новое маньчжурское правительство обязуется вести агрессивную политику в отношении интересов СССР в Северной Маньчжурии[50].

Однако о переговорах Чжан Цзолиня с японцами вскоре стало известно резиденту ИНО ОГПУ в Харбине Науму Эйтингону, который немедленно сообщил о них в Москву. В Кремле могли увидеть в этих переговорах прямую угрозу дальневосточным границам СССР и вновь принять решение ликвидировать Чжан Цзолиня. Все последующее изложение версии советского участия в гибели Чжана основано на свидетельстве знаменитого чекиста Павла Судоплатова, озвученном пресловутым генералом Д. Волкогоновым. Мы подчеркиваем, что это всего лишь версия, пусть и подкрепленная некоторыми косвенными фактами. Итак, проведение этой операции было поручено Эйтингону и, вероятно, Салныню, который с 1927 года руководил нелегальной резидентурой в Шанхае. Привлечение Салныня к операции обуславливалось тем, что у него в Маньчжурии имелась многочисленная агентура как среди русских эмигрантов, так и китайцев, что позволяло провести ликвидацию таким образом, что все подозрения падали бы на японцев.

В ночь на 4 июня 1928 года спецпоезд Чжан Цзолиня отправился из Пекина в Мукден. Когда состав подошел к пригородам Мукдена, под вагон-салоном Чжан Цзолиня раздался мощный взрыв, в результате которого он был смертельно ранен в грудь и через несколько часов скончался в мукденском госпитале. Кроме него во время взрыва погибло еще 17 человек, в том числе и генерал У Цзяншен. В Мукдене на похоронах маршала присутствовали его сын генерал Чжан Сю-элян, глава делегации японского правительства генерал барон Хаяси, командующий японской армией в Маньчжурии генерал Хондзе, военный советник покойного японский генерал Нанао, его адъютант полковник Кэндзи Доихара (двое последних в ночь на 4 июля провожали Чжан Цзолиня на пекинском вокзале). Председатель правления японской акционерной компании Южно-Маньчжурской железной дороги Сюмэй Окава на похоронах не присутствовал вследствие нервного потрясения.

Поскольку мина была заложена в виадуке на стыке Пекин-Мукденской и Южно-Маньчжурской железных дорог, который охранялся не китайскими, а японскими солдатами, все посчитали, что покушение было организовано японцами, которые, дескать, были недовольны контактами Чжан Цзолиня с Вашингтоном через ставшего его советником американца Свайнхэда, опасаясь потерять контроль над Маньчжурией. Называлось даже имя японского офицера, который привел в действие электрический детонатор — майор Томия. Впрочем, сами японцы обвинили в убийстве маршала гоминьдановских партизан[51].

Долгое время версия о ликвидации Чжан Цзолиня японцами никем не оспаривалась. Более того, в 1946–1948 годах на Международном военном трибунале над японскими военными преступниками в Токио эта версия даже получила подтверждение в показаниях свидетелей. Так, свидетель адмирал Кэйсукэ Окада (бывший военно-морской и военный министр, в 1934–1936 годах — премьер-министр) показал, что руководители штаба японской армии в Маньчжурии во главе с генералом Хондзе, недовольные Чжан Цзолинем, стремились к скорейшей оккупации Маньчжурии. Группа офицеров штаба, по словам адмирала, организовала взрыв поезда, причем для свободы действий якобы «изолировала» генерала Хондзе. Также, по показаниям адмирала, премьер Танака, военный министр генерал Сиракава и сам Окада, крайне недовольные гибелью маршала, настаивали на расследовании убийства, но из-за оппозиции со стороны руководства генштаба вопрос был закрыт.

Другой свидетель, генерал Рюкити Танака, в годы войны возглавлявший бюро военной службы и дисциплины военного министерства, говоря об убийстве Чжан Цзолиня, утверждал:

«Убийство Чжан Цзолиня планировалось старшим штабным офицером Квантунской армии полковником Кавамото… Целью являлось избавиться от Чжан Цзолиня и установить новое государство, отдельное от нанкинского правительства (Чан Кайши. — Прим. авт.) во главе с Чжан Сюэляном… В результате 4 июня 1928 года поезд, шедший из Пекина, был взорван… В этом покушении, в котором использовался динамит, участвовали часть офицеров и неофицерский состав из двадцатого саперного полка, прибывшего в Мукден из Кореи, и среди них капитан Одзаки»[52]

Однако уже в конце сороковых годов прошлого века японцы категорически отказались от своей причастности к убийству Чжан Цзолиня, утверждая, что для ликвидации маршала у них не было веских причин. Более того, выяснилось, что генерал Рюкити Танака, находясь в советском плену, был завербован в качестве осведомителя МГБ СССР, а на Токийском процессе давал показания, продиктованные советской стороной, за что был переведен из обвиняемых в свидетели. Делалось это следующим образом:

«Приступая к следствию, сотрудник (Госбезопасности. — Прим. авт.) определял, кто из группы обвиняемых должен стать основным разоблачителем, при этом учитывались психические и моральные качества человека. Зачастую таковым становился агент (секретный сотрудник, осведомитель). В течение определенного времени заготовлялся так называемый «ключевой протокол допроса», в котором разоблачитель признавал свою руководящую роль в группе, называл ее участников и преступные цели, ставившиеся ею… Готовый документ тщательно корректировался руководящим составом Управления НКВД так, чтобы «комар носа не подточил». Лишь после этого он считался окончательным, и разоблачитель подписывал его. Черновые записи, сделанные на предыдущих допросах, следователь уничтожал»[53].

Таким разоблачителем на Токийском процессе и был Рюкити Танака. Что же до убийства Чжан Цзолиня, то, как уже указывалось выше, в начале 90-х годов генерал Д. Волкогонов, имевший доступ к самым закрытым советским архивам, говоря об организаторе убийства Льва Троцкого Н. Эйтингоне, признал, «что в его биографии есть эпизоды, связанные с «делом Чжан Цзолиня»[54]. Впрочем, Британская энциклопедия (и вслед за ней ряд других изданных на Западе справочников) в 90-х годах в статье о Чжан Цзолине продолжали возлагать ответственность за его убийство на «японских экстремистов», которые якобы надеялись спровоцировать таким образом японскую оккупацию Маньчжурии.