Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты – ловелас. У тебя есть невеста. Та девушка на фото – не просто девчонка из прошлого. Вы были помолвлены, – она бросала ему в лицо короткие, жалящие фразы. – Что? Разве нет? Правда глаза колет? Ты оказался весьма расчетливым мачо! Разглядел во мне нерастраченную страсть, навел чары своим голосом… а потом специально не довел дело до конца. Остался чистеньким. Конечно, теперь тебя никто не обвинит в соблазнении командира… А теперь, думая, что я стала размякшей от любви идиоткой, ты воспользуешься мной, расскажешь свою страшную тайну о невесте и получишь отпущение грехов? Думаешь, я так просто забуду про Серафиму? Ха-ха, как бы ни так!
Глава 38
В черных глазах Саманты полыхало пламя, и Френсис, посмотрев на ситуацию с ее стороны, ужаснулся. Она была права, сто раз права насчет Серафимы. И в то же время совершала страшную ошибку, от которой ему было невероятно горько и обидно. Как будто Саманта не просто надавала пощечин, нет, плюнула ему в лицо, растоптав то хрупкое, робкое, нежное чувство, что зарождалось между ними! Она не поверила, не разобралась, пустила в душу гадкие сомнения, с самого начала не давая и шанса.
– Подожди, мы же…
– Нас нет! – в бешенстве вскричала Саманта. – Нет никаких «мы»! Есть только ты и я! Отпусти меня, наконец!
Френсис поспешно разжал руки, словно ожегшись о ее кожу. Щеки Саманты пылали. К ним хотелось прикоснуться. Остудить этот невыносимый жар прохладой ладоней или хотя бы легонько провести тыльной стороной руки, даря невесомую ласку… Но между Френсисом и Самантой уже встала стена.
«Она ведь не понимает, что Серафима, скорее всего, мертва! Иначе не перестала бы мне писать. А нашего сына не было бы в Междумирье. Да и пути назад, к невесте, у меня все равно уже не осталось бы, – подумал он. – С того самого момента, как я выбрал Волков и ради антидота предал «Миротворцев». Когда я стал предателем уже дважды».
А правда рвалась с пересохших губ. Ее нужно было произнести, пока эта стена недоверия не разрушила все.
– Я должен тебе сказать. А точнее, кое в чем признаться… – безнадежно проговорил он, понимая, что Рубикон перейден, что пути назад уже нет.
На лице Саманты застыло надменное выражение. Она стояла совсем рядом, но не прикасалась к Френсису, сложив руки на груди.
– Догадываюсь, – еще недавно млевшие в поцелуе губы сложились в горькую усмешку. – Ты совершил ошибку и хочешь попросить меня забыть обо всем. Сделать вид, будто ничего и не было. Без проблем, Рэн…
– Да замолчи ты, ежик!
– Что?! – глаза Саманты расширились от изумления. – Как ты меня назвал?!
– Ты – ежик. Точно так же выставляешь свои колючки. Лучшая защита – нападение, да? Только вот я хотел поговорить совсем о другом…
– После такого оскорбительного прозвища ты меня больше ничем не удивишь, – криво улыбнулась, смягчившись, Саманта.
В ее глазах против воли засветился огонек надежды. Френсис больно прикусил губу, понимая, что следующие слова погасят его. Вырвут все светлое на корню. И вместо нежности, что читается в испытующем взгляде Саманты, совсем скоро появится презрение.
– Не зарекайся, – тихо, очень тихо проговорил он, закрывая глаза.
В тот же миг тонкие руки обвились вокруг его шеи, притягивая ближе.
– Ты боишься… Не бойся. Я все пойму.
– Не поймешь. Не простишь, – как в бреду, прошептал Френсис, осторожно обхватывая лицо Саманты ладонями. – Я – предатель.
Он ожидал любой реакции. Бешенства, злобы, пощечины. Ненависти, омерзения, гадливости. Но не той жалости, что засияла в кротком взоре Саманты. Не бесконечной печали, мелькнувшей в зрачках, словно вспышка сверхновой звезды.
– Ты не услышала? – почти прорычал Френсис. – Или думаешь, что я шучу?
Какая же она непредсказуемая… Тайна, которую невозможно разгадать. Не дождавшись осуждения, Френсис почувствовал, как в душе поднимается волна ожесточения. Захотелось встряхнуть Саманту, прокричать в лицо: «Предатель-предатель-предатель!» Френсис скрипнул зубами, отводя ее руки от себя. Не нужно, чтобы она прикасалась к нему, недостойному ни нежности, ни сочувствия.
– Бедный мой… – с неизбывной теплотой шепнула Саманта, и чуткие пальцы пробежались по его щеке, гладя, лаская, утешая. – Я представляю, чего тебе стоило признаться. Но наверное, держать все в себе еще страшнее?
– Да, милая, – Френсис неожиданно охрип. – Это очень страшно. Но почему ты…
Он смотрел на Саманту, не зная, чего ожидать от нее.
– Отреагировала так, а не иначе? Все очень просто, – улыбнулась она.
Глава 39
– В нашу первую встречу у меня возникли подобные подозрения, – начала рассказ Саманта. – Ты же знаешь, я дотошна до маниакальности. Я подозревала, что «Миротворцы» подошлют шпиона. Рано или поздно. Но твоя легенда оказалась безупречна. Подозрения улеглись, хотя интуиция прямо-таки вопила: «Опасность!» И я психовала, испытывала твое терпение, проверяла тебя в разных ситуациях… Сама не заметила, как привязалась к тебе. Как начала уважать, ценить твое мнение. Это потом я поняла, что не представляю без тебя жизни. Нет, это не влюбленность. Я не сходила по тебе с ума, как и сейчас не схожу, но… Это было что-то большее. Ты стал мне другом, товарищем, плечом, на которое я могла опереться при случае. Я доверяла тебе. Да что там? В один прекрасный день я поняла, что без тебя мне трудно дышать… Но ты вел себя странно. Ты не был «Миротворцем», презирал их идеи. Ты так и не стал настоящим Волком, сохранив свою индивидуальность. Ты сделал больше! Твое инакомыслие начало заражать остальных. Своими поступками, словами и мыслями ты направлял остальных на единственно верный путь… Сражаться не против «Миротворцев», не против кого-то, а за людей. Простых людей, которых нужно защитить.
– Я так и не смог переломить себя, остаться на уровне предателя, которого подловили «Миротворцы». Не на деньги, нет… Сэм, на кону стояла жизнь моих близких. Матери, отца, невесты и будущего, так и не рожденного, сына… Они надеялись на мою честность. Думали, я не смогу водить их за нос, обманывать, играть на две стороны: вашим и нашим. Но они не сломали меня, попытались согнуть, но забыли, что