Несколько мгновений спустя исчезло все — шикарная обстановка люкса, сомнения и мысли о прошлом. Осталась только восхитительная Эви…

Он проснулся, когда сквозь огромное окно номера, наполовину занавешенное шторами, уже лился бледный утренний свет. И, увидев безмятежно спящую рядом Эвелин, с радостью и испугом вспомнил о событиях вчерашней ночи.

Эви подарила ему себя бескорыстно и щедро, ничего не требуя взамен, ни на что не намекая. Светлая, восхитительная, сейчас в своей сонной безмятежности она напоминала раннюю весну, едва зародившийся рассвет. Ричард воспроизвел в памяти вечеринку у Стивена, знакомство с ее родителями, прогулку по парку, разговор на скамейке.

Она посоветовала мне возобновить отношения с родственниками, вспомнил Ричард, снова поражаясь удивительной мудрости этой двадцатилетней девочки. Умница моя, красавица…

Он всмотрелся в лицо Эвелин — в ее чуть тронутые румянцем щеки, слегка приоткрытые и немного припухшие от шквала его поцелуев губы, чуть подрагивающие ресницы, ниточки бровей. Она была настоящим ангелом, доброй феей, а он по сравнению с ней — истрепанным жизнью невротиком.

Что я могу предложить ей? — подумал Ричард. Переехать в мою холостяцкую берлогу в Сан-Франциско, в которой, слишком занятый мрачными раздумьями, я не удосужился даже навести мало-мальский уют?.. Поедем со мной, моя крошка! Забудь об этом люксе, об учебе, о своем благополучии, о друзьях и стань подругой погрязшего в обидах болвана. Быть может, он и превратится в себя прежнего, но сначала разберется в своих мыслях и чувствах, попытается поговорить с сестрой, с матерью, добиться большего в работе…

Нарисованная им самим картина повергла Ричарда в такое уныние, что он тихонько откинул простыню и поднялся с кровати, вдруг почувствовав, что не достоин ни Эвелин, ни признания ее родителей, ни роскоши этого номера.

Сначала надо наладить собственную жизнь, а уж потом пытаться связать ее с чьей-то еще, твердо сказал себе он. Я непременно воспользуюсь твоим советом, Малыш, я постараюсь стать таким, как прежде. И никогда не забуду эту ночь, буду лелеять воспоминание о ней, как драгоценность, как экзотический сувенир.

Ричард еще раз пристально всмотрелся в лицо Эвелин, стараясь запечатлеть его в своей памяти в мельчайших подробностях, и на цыпочках, боясь ее разбудить, вышел из спальни.

Задерживаться в Анахайме ему не имело смысла. Материалов для статьи он собрал предостаточно, все остальное мог доделать и дома. Следовало как можно быстрее исчезнуть из жизни Эвелин, сделать расставание наименее болезненным для нее.

Когда, поспешно собрав вещи, он спустился в холл, за стойкой стоял знакомый парень с высоким лбом и аккуратной стрижкой, по-видимому работающий только в ночную смену, — идеальный образчик администратора солидного отеля. Сердце Ричарда застонало, оттого что перед ним не Эвелин. Быстро выписавшись из отеля, он стремительно зашагал к выходу.

Проснувшись, Эвелин поднялась не сразу. Не открывая глаз, немного понежилась в теплой постели, пропитанной запахом любви и сбывшихся грез. Когда сон окончательно покинул ее, а разум прояснился, она сладко потянулась, вспоминая о вчерашнем вечере и ночи с Ричардом.

Ричард!

Распахнув глаза, Эвелин посмотрела на подушку с вмятиной и скомканную простыню рядом с собой. Ричарда не было.

— Ричард! — позвала она, подумав, что он проснулся раньше и просто решил принять душ.

Ей никто не ответил. В ванной не шумела вода, в соседней комнате не играла музыка. В люксе царила тишина.

Объятая тревожным предчувствием, какого она не испытывала еще ни разу в жизни, Эвелин медленно поднялась с кровати и осмотрелась по сторонам. О вчерашнем присутствии здесь Ричарда не напоминало ничто, кроме подушки со следом от его головы.

Наотрез отказываясь верить в то, что после волшебной ночи любви он исчез из ее жизни навсегда, Эвелин заглянула в ванную, в комнату для гостей, вышла в гостиную, даже для чего-то открыла входную дверь и посмотрела в оба конца коридора. Было семь тридцать утра, постояльцы отеля еще спали.

Он ушел к себе, подумала Эвелин, хватаясь за эту мысль, как за спасительную соломинку. Ну конечно! А я-то, дурочка, запаниковала. Естественно, ему удобнее привести себя в порядок в собственном номере: там и побриться можно, и переодеться. Сбежать от меня как последний трус он не смог бы. Ричард не такой…

Мысленно разговаривая с собой подобным образом, она постепенно усыпила свои тревоги и стала анализировать события вчерашнего дня. Следует относиться к нему бережнее и внимательнее, решила она, вспомнив рассказ Ричарда о семейном скандале и о расставании с невестой. Надо быть с ним искренней и открытой и постараться помочь ему.

Под влиянием внезапного порыва она достала из шкафа первую попавшуюся одежку — короткое платье с аппликациями, — надела его, заскочила в ванную лишь для того, чтобы почистить зубы и взглянуть на себя в зеркало, и пулей вылетела из номера.

Пятьсот восьмой, пятьсот восьмой, как молитву твердила она, спускаясь на пятый этаж. Ей казалось, время замедлило ход, а с лифтом что-то не в порядке — он двигался с мучительно-медленной скоростью. Когда наконец его дверцы с шумом разъехались в стороны, Эвелин набрала полную грудь воздуха и помчалась по длинному коридору, ища глазами заветный номер. Пятьсот восьмой!

Она остановилась перед ним как вкопанная и постучала не сразу — с минуту набиралась сил и лихорадочно придумывала, что сейчас скажет Ричарду. Ее сердце колотилось как сумасшедшее, в висках пульсировала кровь, в горле от быстрого бега и безумного волнения пересохло, а перед глазами плавали темные пятна.

Наконец ей удалось немного успокоиться. И, сжав кулак, она решительно постучала.

Лишь оглушающая, сводящая с ума тишина была ей ответом. Эвелин постучала во второй раз, в третий, чувствуя, как внутри нее, где-то в районе груди, что-то разрывается, причиняя боль. Такую адскую, боль, какой она еще никогда не испытывала.

Ричард не отозвался. Скорее всего его вообще не было в номере.

Может, он опять в «Диснейленде»? — подумала Эвелин, ощущая острую потребность срочно утешить себя, исцелить каким угодно лекарством образовавшуюся в душе рану. Или ушел завтракать? Или просто прогуляться? Он ведь любит дышать свежим воздухом. Да, точно. Побродит по парку, вспомнит наш вчерашний вечер, вернется и сам ко мне придет. Ну конечно…

Но уговорить себя не смогла. И, простояв у закрытой двери пятьсот восьмого номера еще минут пять, внезапно сорвалась с места и побежала к лифту, а вскоре, запыхавшаяся, уже стояла перед Эвклидом, опираясь на стойку руками.

— В чем дело, Эви? — спросил тот обеспокоенно, едва она приблизилась.

— Ричард Барнс… Ты видел его сегодня?

Эвклид ответил незамедлительно. И все же в те сотые доли секунды, пока он открывал рот, Эвелин успела обратиться к высшим силам с мольбой, чтобы его ответ подарил ей хоть каплю надежды.