После такой отповеди Наталья Петровна приумолкла, но по-прежнему экономила на всем, просто не говорила о своей бережливости.

Самую независимую позицию занимала Алена. Золовка старалась заработать психотерапией, деньги она у Веры взяла в долг один раз, и исключительно на рабочие нужды. Алена мечтала открыть собственный центр психологической помощи и поэтому усиленно рекламировала себя, даже запустила ролик на радио.

– Как только поднимусь, сразу долг верну, – сказала она Вере, – но сейчас мне некоторое время придется снимать помещение гипнотария за твой счет.

– Дам тебе деньги на покупку офиса, – предложила Вера.

– Нет, – решительно отказалась Алена, – тогда получится, что не я его владелица.

Орлова неправильно поняла золовку.

– Оформим помещение на тебя, я вообще ни малейшего отношения к зданию иметь не буду, никогда не стану на него права предъявлять.

– Нет, – повторила Алена, – дело не в юридической стороне, а в моральной. Я хочу сама добиться успеха. Спасибо за предложение. Вот в долг, под проценты, возьму.

Когда Вера впала в кому, семья материально не пострадала. Роман Кислов ежемесячно перечислял в банк сумму, которая предназначалась Орловой, расширял бизнес, умело управлял им. Личное состояние бизнесвумен ширилось. А семейным денежным потоком теперь рулила Наталья Петровна. Педагог по образованию и по состоянию души, она искренне верила, что человека можно перевоспитать в любом возрасте, главное, действовать методично.

К Алене у матери любви не было потому, что дочь медленно добивалась успеха, не все у нее складывалось гладко. Старуху это раздражало, она давно считала ее неудачницей. А вот Костя огорчал мать до слез. Болезнь супруги никак не повлияла на его отвратительные, по ее разумению, привычки. И Наталья Петровна рьяно взялась за сына. Раньше ей мешала Вера, но сейчас невестка лежала без сознания в клинике, никто не вставал на пути у матери, решившей образумить своего далеко уже не молодого дитятку.

Для начала Наталья Петровна решила лишить Костеньку возможности шляться по бабам. Прежде чем применять жесткие меры, она провела с ним беседу.

– Когда Вера встанет на ноги, неизвестно, как будет развиваться ее бизнес, но ясно, нам надо экономить. А ты швыряешь несчитаные средства на проституток! Покупаешь им шубы, возишь по ресторанам!

– Мама, – спокойно ответил Константин. – На наш век бабок хватит, для кого копить?

– Ты про Катю и Мишу подумал? – взвилась мать. – Может, еще у Алены дети родятся!

– Ребенка не аист приносит, – заржал Костя. – Сестричка мужика никак не найдет. И почему я должен лишать себя удовольствий из-за мифического племянника и сына с дочерью, которые живут далеко от России? Оставь меня в покое. Деньги принадлежат моей жене, а значит, и мне.

Наталья Петровна не сумела объяснить сыну, почему нельзя с шиком тратить немалые средства. Она боялась болезни, бедности, голода, войны, а Костя даже не задумывался над этим. Мать не понимала, с какой стати менять машину, если старая в полном порядке, зачем приобретать сотую пару башмаков и приглашать на дом массажиста. Но она сообразила: сына уговорами не изменить, и для начала заставила его раз в неделю целый день сидеть у кровати жены.

– Неприлично не навещать Веру, ты ее муж! – жестко заявила она. – Изволь проявить любовь!

Костя попытался увильнуть, но Наталья Петровна умела добиваться того, чего хотела. Ни малейшей радости от пребывания у постели жены Константин не испытывал. Его пугало недвижимое, почти мертвое тело. Но ослушаться мать он не смел.

– Почему взрослый мужчина не ушел от мамаши? – удивилась я. – Он мог элементарно снять квартиру.

Семен взял из пепельницы сигарету и начал вертеть ее, не зажигая, в пальцах.

– Он инфантилен, у него ментальность двенадцатилетнего подростка. Знаешь, есть такие мальчики, шкодливые по пустякам, они думают: «Мама запретила ходить на стройку? А я потихоньку сбегаю. Авось не узнает, впрочем, если правда выяснится, не страшно, она поругает и простит». У большинства озорников такой период заканчивается классе в восьмом, но некоторые остаются «деточками» до старости. Костя, с одной стороны, тяготился материнской опекой, с другой – понимал: она его всегда крылом от ненастья укроет. С Натальей Петровной жить необыкновенно удобно. Костик не парится ни по какому поводу. Продукты сами в доме появляются, одежда стирается-гладится, счета оплачиваются. Но главная причина – деньги. В бумаге, составленной Верой на случай своей болезни, человеком, который будет распоряжаться семейной кассой, она назвала не мужа, а свекровь. Уйдя от матери, Костя мог окончательно лишиться средств к существованию. Кстати, экономная Наталья Петровна выделила ему фиксированную сумму на месячные расходы и отказывалась ее увеличивать, чтобы деньги не уплывали в руки любовниц сына, а оставались в семье. И Костя нашел выход. Он продавал украшения Веры, без зазрения совести крал драгоценности жены, не боялся быть пойманным, решив, что из многолетней комы не возвращаются. Константин спокойно ждал смерти Веры, он предполагал, что в завещании супруги его имя стоит в списке наследников первым, и не считал себя вором и подлецом. Ничего дурного он, торгуя ее украшениями, не совершает, просто чуть раньше взял свое.

Когда «Спящая царевна» очнулась, Костя испытал шок и испугался. А ну как Вера заметит, что драгоценности подделаны? Но Потоцкий отлично знал свое ремесло, ни малейших сомнений у Орловой не возникло, она привычно носила на пальце обручальное кольцо и ни разу не усомнилась, что оно подлинное.

Костя успокоился: с возвращением Веры его жизнь засверкала всеми цветами радуги. Мать перестала перевоспитывать сына, Костя мог снова тратить любые суммы.

– Постой! – воскликнула я. – Значит, это Константин выкрал из гримерки кольцо жены.

– Зачем? – поинтересовался Семен. – Он знал, что это фальшивка, сам заказывал его у Яцека.

Я пустилась в объяснения.

– Костя испугался разоблачения, потому и спер его!

– Глупо, Вера уже год как очнулась, а муж лишь сейчас его украл? – пожал плечами Семен. – И тогда следовало устроить ограбление квартиры, уничтожить все копии. Ты не способна мыслить масштабно, находишься в плену стереотипов.

Я разозлилась.

– Однодневное знакомство не дает тебе права делать скоропалительные выводы. При чем тут стереотипы?

Семен взял сигарету.

– Люблю покурить после кофе.

– Нельзя, – запретила я, удивляясь собственной вредности. – Мне плохо от дыма.

Собачкин с наслаждением затянулся, серые клубы проникли в мои ноздри, я судорожно закашлялась.

– Дым ужасно действует на легкие, – издевательски замурлыкал Семен. – Вероятно, у тебя скоро разовьется астма.

Я встала и собралась уйти, но спец по поиску пропавших людей схватил меня за рукав свитера.