Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С той поры он не оставлял ее в покое. Всякий раз, приезжая домой, брат вел себя все грубее и отвратительнее, унижал ее, намекая, что она слишком тупа, чтобы найти приличную работу. Он говорил, что она толстая и уродливая. Называл ее приживалкой. Он перенял манеру отца, требуя, чтобы она прислуживала ему. Но отец не обращал на это внимания.
— У Мартина в городе важная и ответственная работа, — заявил он сейчас, смерив ее холодным взглядом, означавшим, что она пожалеет, если осмелится сказать что-то плохое о его сыне. — Он трудился долго и упорно, чтобы получить это место. А теперь прекрати молоть глупости и ступай уложи свою мать в постель. Если она услышит, что ты тут наговорила, с ней может случиться еще один удар.
Сейчас Сюзанна понимала, что отец пытался шантажировать и запугивать ее. На самом деле у него были деньги на сиделку, вот только он не хотел тратить их на свою жену, ему совсем не нравилось то, что должно было случиться с появлением сиделки. Она настояла бы на визитах в строго определенные часы, она не стала бы заниматься уборкой, приготовлением еды и всем прочим. Ему пришлось бы делать это самому или нанять за плату еще одну женщину, и тогда он не смог бы позволить себе сидеть в баре, играть в гольф и охотиться.
Но в то время Сюзанна была чересчур наивной и доверчивой, чтобы понимать это.
И только в 1973 году она окончательно потеряла веру в отца, когда обнаружила, что у него есть любовница. Стирая его рубашки, Сюзанна уже несколько раз замечала на воротнике следы губной помады, но гнала от себя тревожные мысли, предпочитая думать, что он просто по-дружески обнимался с кем-нибудь из своих сотрудниц в конторе, пока наконец в кармане куртки не нашла записку от Герды.
Герда была машинисткой, которую отец нанял, как только у матери случился удар. Сюзанна мельком видела ее один раз, случайно заглянув к отцу в контору, чтобы он подвез ее домой. Герде было около сорока, у нее были рыжие волосы, большая грудь и простоватая внешность, и выглядела она довольно привлекательно.
Записка была краткой, но чрезвычайно информативной: в ней Герда извинялась за то, что вела себя сварливо и раздражительно с отцом прошлым вечером. Она говорила, что не сдержалась, поскольку боится, что время, когда они соединятся навеки, так никогда и не настанет. Но она любит его и готова ждать.
* * *
— Ты ублюдок, — вслух произнесла Сюзанна, забыв, что на верхней койке лежит Джулия.
— Кто ублюдок? — спросила та.
Сюзанна подняла глаза и увидела перевернутое лицо сокамерницы, та свесилась со своей койки, глядя на нее. Джулии сравнялось тридцать пять, она была крашеной блондинкой с грубо вырубленными чертами лица и успела уже добрый десяток раз отсидеть в тюрьме за воровство и проституцию. Джулия имела троих детей, которые жили с ее матерью, пока она ожидала суда за то, что ограбила одного из своих клиентов. И хотя она не была такой вульгарной и злобной, как некоторые другие заключенные, Сюзанна все же решила, что с ней лучше объясниться.
— Я думала вслух, — ответила она. — О своем отце. Извини, я не хотела потревожить тебя.
— Что он тебе сделал? — спросила Джулия.
— В общем-то, ничего особенного, но он завел себе любовницу после того, как с моей матерью случился удар, — объяснила Сюзанна. Она не собиралась распространяться на эту тему дальше и признаваться в том, что начала испытывать к отцу ненависть. Сама мысль о том, что он путался с другой женщиной, ожидая, пока его жена умрет, убила в Сюзанне всю любовь, которую она когда-то питала к отцу.
— Все мужчины ублюдки, — заключила Джулия, но тон ее был дружелюбным, она спустилась со своей койки и уселась рядом с Сюзанной. — Ты его прикончила за это?
У Сюзанны сложилось впечатление, что Джулия всю свою жизнь терпела от мужчин унижения, оскорбления и даже побои.
— Нет, — ответила она и улыбнулась. — Тогда у меня еще не было склонности к убийству.
Джулия заулыбалась в ответ, и на мгновение перед Сюзанной предстала очень симпатичная девушка, которой та когда-то была.
— Почему ты застрелила тех людей? — спросила Джулия.
До сих пор Сюзанна никому ничего о себе не рассказывала и вообще намеревалась хранить молчание вечно. Но сегодня, после инцидента в столовой, она отчаянно нуждалась в подруге.
— Потому что они были виноваты в смерти моей дочери, — ответила она просто.
Она знала, что Джулия любит своих детей, пусть даже большую часть времени проводит вдали от них, и, внезапно увидев на лице соседки выражение сочувствия и возмущения, Сюзанна вдруг захотела поведать ей свою историю целиком.
— Но почему же ты не ухлопала их сразу же после того, как твоя дочка умерла? — спросила Джулия, когда Сюзанна, вытирая слезы, закончила свою повесть.
— Сначала я была просто оглушена, — ответила Сюзанна. — Мне самой хотелось умереть. Я уехала из Бристоля и вернулась сюда только через два года. А потом, как-то вечером, когда я шла убирать одну контору в Даунсе, я снова увидела доктора и эту стерву регистраторшу. Они целовались и обнимались в машине. И вот это меня доконало: они ведь оба женаты, у обоих дети, а они занимаются таким непотребством. Это было совсем как у моего отца с той женщиной.
Джулия глупо ухмыльнулась.
— Добро пожаловать в реальный мир. А где ты взяла пистолет?
— Это был армейский револьвер моего отца. — Сюзанна рассказала, как отец еще девчонкой научил ее стрелять.
— Получается, ты просто вошла в центр и расстреляла их в упор? — не веря своим ушам, спросила Джулия. — Какого черта ты не выследила их где-нибудь в укромном местечке и не пристукнула там? Тогда бы тебя никогда не поймали.
— Наверно, мне хотелось, чтобы меня поймали, — призналась Сюзанна. Внезапно она увидела всю абсурдность своего поступка и начала смеяться. — Должно быть, я сошла с ума, — сказала она. — Неужели кому-нибудь захочется оказаться здесь?
— Ты собираешься заявить, что это было умопомешательство? — спросила Джулия и широко улыбнулась, заметив выражение ужаса на лице Сюзанны. — Это совсем не значит, что тебя запрут в клетке с чокнутыми, если только у тебя действительно не поедет крыша. Они называют это «ограниченной вменяемостью», тебе просто придется постараться убедить психиатра в том, что ты ничего не могла с собой поделать, типа, что ты была сильно расстроена и тебя будто что-то подтолкнуло на такой поступок. Моя подружка, которая пришила своего старика, заявила о своем умопомешательстве. Ее даже не судили, адвокат и прокурор обо всем договорились между собой. Она получила всего пять лет.
— Не думаю, что жена доктора и муж той женщины, которых я убила, удовлетворятся другим приговором для меня, кроме пожизненного заключения, — вздохнула Сюзанна. Теперь у нее было время подумать о них и их детях, и, хотя она, в общем, не сожалела о том, что сделала, она все-таки испытывала чувство вины перед детьми.
— Фу, — презрительно фыркнула Джулия. — Когда им скажут о том, что их супруги развлекались вместе на стороне, они уже не будут в такой обиде на тебя.