Когда она на мгновение перестала рыдать, я сразу буркнул: «Извините, я очень занят» – и покинул женщину, а она продолжала всхлипывать, обнимая свой цветок. В то время у меня мало была развита эмпатия, и через мгновение я уже почти забыл об этой встрече. Остаток вечера я провел за репетицией. Перед премьерой.

* * *

Тот четверг очень много для меня значил. Я сотни раз выступал на улицах, иногда показывал по девять-двенадцать представлений в день, к концу дня горло превращалось в фарш, и я мог говорить только шепотом. Но фокусы на улице – это совсем другое. Нужно делать жесты с широкой амплитудой, придумывать, что сказать, и выдавать эффектные трюки через равные промежутки времени, чтобы привлечь и удержать внимание публики.

Зрители не должны уходить до окончания выступления, потому что тогда не будет денег. Ну, иногда бывает, что кто-то бросит монетку и раньше, но самый громкий звон монет и, если повезет, хруст купюр в шляпе раздается после последнего поклона.

В ресторане «Мона Лиза» все должно было происходить иначе. Мне выпадала возможность продемонстрировать то, что я лучше всего умел: микромагию. При этом у меня должен был образоваться запас времени на создание нужных эффектов, а риск того, что кто-то уйдет с выступления, сводился к минимуму. Это одновременно и давало преимущество, и накладывало обязательства. Уже часа в три я начал зевать – так случается всегда, когда я нервничаю.

Когда в четверть шестого я полностью оделся (черные брюки, белая рубашка, жилет и галстук-бабочка) и собрал в докторский саквояж весь необходимый реквизит (карты, пять монет по пять крон, резиновые шарики разных цветов, разобранную солонку, коврик для микромагии и лазерный пистолет), я позволил себе присесть на пять минут за письменный стол. Положил ладони на колени, закрыл глаза и попытался представить себе удачный вечер.

Получилось плохо. Вместо восхищенных лиц и бурных аплодисментов воображение навязчиво рисовало тюремное помещение. Камеру, где я провел ночь. Как я ни старался нарисовать в фантазиях ресторан и посетителей, я все время возвращался к одиночеству камеры, к той ночи, которая закончилась осознанием.

Может, так было надо. Когда я поднялся со стула, то чувствовал себя спокойнее, чем в течение всего дня до этого момента. Даже зевать прекратил.

Через десять минут я был в ресторане и столкнулся с приятным сюрпризом.

За стеклом входной двери была прикреплена вывеска с вычурным рукописным текстом:

СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ:

ИЛЛЮЗИОНИСТ

ЙОН ЛИНДКВИСТ

ФОКУСЫ В ЗАЛЕ

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ

Я немного постоял и порассматривал вывеску. Это была не реклама на экране стадиона, но я впервые увидел свое имя, написанное таким образом, – это было словно послание миру: «Он здесь! Приходите и смотрите!» Вволю налюбовавшись текстом, я вошел и сделал Роберто комплимент за вывеску. Он улыбнулся и сказал, что текст написала его мама. А как же иначе. Однако уголки губ Роберто опустились, когда он сказал:

– Всего два стола забронировали сегодня. Одна компания из шести человек и еще одна из четырех.

– А обычно как бывает?

Роберто пожал плечами, и по его реакции я понял: он надеялся, что наем фокусника сработает быстрее. В зале никого не было, и я понял, как был наивен. Может быть, сыграли свою роль воспоминания об уличных выступлениях, потому что я как бы по определению считал, что люди придут. Ведь люди есть всегда, нужно просто привлечь их интерес.

Роберто растворился на кухне, а я беспомощно стоял посреди пустого ресторана. Подумывал, не присесть ли в дальнем углу, но это казалось странным. Появились бы посетители, а я сидел бы там, как гриф, наблюдающий за львами и ждущий, пока они наедятся, чтобы сделать свое дело.

Я обошел бар и пошел на кухню, где Роберто разговаривал с мужчиной в поварской одежде. Рядом с посудомоечной машиной стоял стул и маленький столик с наполовину полной пепельницей. Я сел на стул, открыл свой саквояж и порылся в вещах.

Когда Роберто выходил из помещения, он заметил меня и кивнул. Я кивнул в ответ. Я явно нашел правильное место.

Ко мне подошел повар и сказал, что его зовут Мигель. Я поднялся и указал на стул.

– Я занял ваше место?

– Ничего страшного. Ты вьедь… фокусник?

У него был довольно сильный испанский акцент. «Е» превращалось в «ие», и ударение падало не туда. Страшно́го. Фоку́сник.

– Да, так и есть.

У повара было широкое лицо и маленькие глаза, он выглядел почти как индеец. Мигель медленно кивнул, как будто мы вместе хранили какой-то секрет. Потом он и поднял руки вверх, и воскликнул: «Фокус-покус!»

Я ответил: «Абракадабра» – на этом наш разговор закончился, и повар вернулся к своей готовке.

На часах было шесть. Я пожалел, что не взял с собой ни книги, ни плеера, ничего. Просто так сидеть и ждать было неприятно. Пальцы, которые были хорошо натренированы и ждали больших дел, стали неметь и ослабевать. Я достал колоду карт и занял себя пасьянсом. Раскладом «идиот».

Было полседьмого, когда пришел Роберто и сказал:

– Всё о'кей.

– О'кей?

– Они ждут.

Трое мужчин и одна женщина в повседневной одежде сидели за одним из столов у окна. Приближаясь к ним с тремя монетками по пять крон в руке, я успел подумать: «Что это я делаю? Это сумасшествие!», – но отогнал от себя эту мысль и вместо этого нацепил улыбку победителя, остановился в торце стола и поприветствовал их: «Добрый вечер, добро пожаловать. Меня зовут Йон, и я хочу предложить вам небольшое волшебное представление».

По реакции гостей я понял, что они не заметили вывеску и не читали вкладку в меню. Они посмотрели друг на друга, как бы проверяя, всё ли в порядке.

Если я чему и научился во время своих уличных турне, так это тому, что нельзя извиняться и сомневаться. Я хотел начать с номера «Локоть, колено, шея», но этот трюк требовал полуминутной подготовки, прежде чем происходило что-то магическое. А здесь требовалось немедленное действие, чтобы не дать им прийти к выводу, что тут не все в порядке.

Я засунул две монеты в карман, а третью перекинул из одной руки в другую и спросил: «Если бы я поехал в Австралию и сделал там то же самое, то, скорее всего, австралийцы бы попадали со стульев – знаете почему?» Вопрос вызвал достаточно интереса, чтобы они временно отложили размышления об уместности происходящего. Я поместил монетку в особое место между разработанными мучительными тренировками валиками на правой ладони, произнес про себя короткую молитву, чтобы монете было придано нужное ускорение, и сказал: «Они ведь живут с другой стороны Земли, поэтому, когда они делают то же самое, это выглядит вот так». После этого я произвел выстреливающее движение.

Ладони мои немного вспотели, что как раз для этого трюка было хорошо. Монета подскочила на полметра вверх и упала прямо в левую руку.