Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Извините… а вас как зовут?
Хотел отвлечь от конфузного эпизода, но девица закусила удила, слыша вокруг смешки.
– Если культурно танцевать не умеете, зачем девушек приглашаете? На смех выставили да новое платье чуть не извозили.
– Кавалер ваш привык на деревенских гулянках сапогами кренделя выделывать, а вы с ним танго решили танцевать, да еще в таких красивых туфельках.
Это кто-то из зенитчиков съехидничал, а девица, оттолкнув Костю, ушла, вздернув плечи, недовольно фыркая.
– Ну, и пусть шкандыляет, – возник рядом верный дружок и помощник Федя Агеев. – Накрутила кудряшек, как наш мопс, и выделывается.
Но разозлившийся Костя уже шагал к зенитчикам:
– Ну, и кто здесь такой остроумный?
Повисло недолгое молчание. Остряк, наверное, промолчал, но, сплюнув подсолнечную шелуху, отозвался заводила, рослый, с широченным загривком:
– Те че, мореман, надо?
Уже взыграла взаимная неприязнь «мореманов» и «сапог». Пехота на танцах матросню не любила, может, красивой форме завидовала, ревновала к девкам.
– Язык кто-то не по делу распускает. Могу укоротить.
– Попробуй, – засмеялся здоровяк и задвигал тяжелой челюстью, перемалывая новую порцию семечек.
Костя был не из слабаков. Умел за себя постоять, что не раз доказывал еще дома в уличных потасовках. Но против мордастого артиллериста, который, как жерновами, двигал челюстью, пожалуй, и трех минут не продержится.– Зассал, – снова выплюнул порцию подсолнечной жвачки здоровяк.
– Ты ее с кожурой, как корова, перемалываешь? – отпустил для затравки Ступников, одновременно прикидывая, куда ловчее уделать противника.
– Хто корова? – сжал огромные кулаки любитель семечек. – Я корова?
– Похож, – заметил Валентин, подходя вместе с Федей Агеевым.
– За оскорбление личности знаешь что бывает?
Валентин даже не снял с плеча баян. Стоял с папиросой во рту, на груди тускло поблескивала медаль «За отвагу». Во всем его виде угадывалась не только физическая сила, но и уверенность побывавшего в переделках моряка, раненного, награжденного и знающего себе цену.
– Ну, и что ты из себя изображаешь? – морально гнул артиллериста Валентин. – Ты хоть раз немца живого видел или в рукопашку с ним схватывался?
– Мы из своих орудий не по мишеням пуляем, а по «юнкерсам» и «мессерам».
– Пульнул, дальше что? Приперся на танцы жвачку перемалывать и с дури свое «якало» показать? Ну, покажи его мне. Гляну, какого оно размера.
Валентин Нетреба был в одном десантном отряде вместе с мичманом Морозовым – только на разных кораблях. Прошел и бомбежку, и обстрел береговых батарей, а затем после гибели своего тральщика месяц сражался под Керчью. Вместо сигнальных флажков привык к «десятизарядке» СВТ. Однажды в штыковой атаке запорол широким отточенным штыком немецкого унтер-офицера, другого фрица свалил выстрелом в упор. Мерз в слякотных, засыпанных снежной кашей окопах, отступал, снова наступал и, получив две пули в ногу, кое-как добрался до сторожевика, вывозившего последних защитников полуострова.
Не слишком проницателен был здоровяк-артиллерист, прибывший сюда месяц назад и толком войны не нюхавший, но угадал верно, что с баянистом лучше не связываться.
– А мы че? Шутим, – с натугой пытался улыбаться зенитчик. – Отдыхаем, чего не пошутить.
– Ну-ну, только не переборщи, – почти примирительно проговорил Валентин, и похожая на судорогу улыбка исказила волевое лицо сигнальщика – след контузии.
Когда уходили, Валентин хлопнул Костю по плечу:
– Молодец, не сдрейфил.
– Если бы не ты…
– А Федька, твой помощник, на что? Он хоть и мелковат, но шустрый. Всегда на помощь придет.Валентин вернулся на свое место и заиграл вальс «На сопках Маньчжурии». Многие моряки, в отличие от пехотинцев, умели танцевать вальс. Но красивая, ворошащая душу музыка проходила мимо Кости. Валентин внимательно посмотрел на приунывшего товарища, резко закрыл мехи баяна и подмигнул ему:
– Не треба вальс?
– Я плохо танцую, – виновато отозвался Ступников, понимая, что Валентин играет специально для него.
– Ну, тогда «Отцвели уж давно хризантемы в саду», – громко провозгласил Валентин Нетреба. – Дамское танго! Дамы, не теряйтесь.
Дамское танго всегда вызывало оживление. Бойкие, разговорчивые парни в бескозырках, пилотках вдруг прекращали болтовню, смех, кое-кто гасил цигарку, а на женской половине, наоборот, начиналось оживленное шушуканье. И вот уже выходили вперед девушки посмелее, как правило, видные, уверенные в себе.
Прошла мимо Кости его напарница по первому танцу, во время которого он оконфузился. В голубом нарядном платье (то ли шелковом, то ли еще каком), с накрученными кудряшками, и пригласила сержанта-зенитчика, рослого видного парня.
– Вы позволите вас пригласить?
– С удовольствием, – шаркнул сапогом сержант.
Когда проходили в круг танцующих, Костя поймал снисходительный взгляд девицы, а спустя минуту услышал, как она томно объясняла:
– Я так люблю это танго. Оно мне многое напоминает.
Сержант, не слишком расторопный, кивнул, а девица, не дождавшись вопроса о воспоминаниях, продолжала оживленно рассуждать о любви и даже подпевала. И крутилась, как назло, неподалеку от Кости. Он засопел, отошел подальше, полез в карман за папиросами, специально для танцев берег. Почувствовал – кто-то осторожно теребит его за рукав форменки:
– Вы меня не слышите, товарищ моряк?
Костя удивленно оглянулся. Худенькая девушка, робко улыбаясь, проговорила:
– Я вас зову, а вы не слышите. Ведь дамское танго. Вас можно пригласить?
Ступников смял и отбросил дефицитную папиросу. В пяти шагах пыталась расшевелить сержанта словами о чувствах кудрявая девица в голубом платье.
– Не умею я танцевать, – буркнул Костя. – Ногу одной вот отдавил. Чего доброго, и вам отдавлю, а у вас туфельки нарядные.
Но девушка (было ей лет семнадцать, не больше) продолжала растерянно чего-то ждать.
– Идите… вон зенитчиков полно.
– Ха-ха-ха, – чему-то смеялась девица в голубом. Видимо, кавалер поднатужился и выдал остроту.
Но девушка застыла на месте, и Косте показалось, что в ее глазах блеснули слезы.
– Пойду, – послушно согласилась она. – Мне подружки говорили: не подходи к этому моряку, он видный, цену себе знает. Пусть теперь надо мной посмеются.
И повернулась, чтобы уйти. Костя соображал быстрее, чем неповоротливый сержант. Ситуацию просек сразу. Девки в ревности часто бывают жестокими. Обсмеют девчонку: полезла красавица писаная, ну и получила от ворот поворот. Перехватил тонкую руку: