— Куда ты собираешься меня отвезти? — спросила она недоуменно.

— Ко мне.

— Что? Как это к тебе?

— Эвочка, — Макар подошел и присел рядом на кровать, — я должен был сразу с яхты везти тебя к себе домой, я весь вечер об этом жалел и потом еще ночь. Мне надоело быть одному, я хочу серьезных отношений, хочу чтобы ты жила со мной, была моей девушкой. Ты согласна?

Он заглянул ей в глаза и поразился, насколько сейчас все было понятно и читаемо, там искрилась такая искренняя, такая неподдельная радость, что он не понимал, почему так долго сомневался, стоит ли селить Эву у себя.

Она так устала от этого переезда — хотя Мак сам складывал вещи, Эва только пальчиком тыкала. Потом отнес ее в машину на руках и в квартиру тоже на руках нес. А когда вернулся с чемоданом, она уже спала на его кровати, прямо на неразобранной постели.

Макар укрыл ее пледом, сходил в душ и улегся рядом, придвинувшись ближе и осторожно обвивая руками спящую девушку. С удовольствием вдыхал знакомый тонкий запах — как же он соскучился! Больше не одолевали ни мысли, ни сомнения, было хорошо и спокойно от того, что Эва спала в его комнате, на его кровати, и только это сейчас имело значение.

Сон был очень приятным, в этом чудесном сне Макар предложил Эве переехать к нему, потому что — умереть не встать! — он хочет серьезных отношений. Затем привез к себе домой и даже на руках нес, потому что она совсем из сил выбилась. Такой сон должен длиться вечно, это настоящее преступление вот так просто взять и проснуться!

Эва открыла глаза и несколько раз моргнула. Над ней нависал чужой незнакомый потолок, сразу мелькнула мысль вскочить и бежать, но движение рядом заставило обернуться, и она изумленно выдохнула. Рядом спал Макар, подмявший под себя подушку, почему-то без одежды, совсем, лишь слегка прикрытый простынью.

Эва огляделась — она-то как раз была одета, причем в то, в чем вчера Мак забирал ее из дому. От этих воспоминаний даже голова закружилась — она поверить не могла, что теперь будет жить с ним здесь, в его квартире. Алена говорила, что его длительные отношения можно на пальцах пересчитать, а уж у себя он точно никого не селил. Интересно, это хоть что-то значит? Может, она все же ему небезразлична?

От этих мыслей захотелось запрыгать и радостно запищать, но Эва сдержалась, жаль было будить спящего возле мужчину. Она выползла из-под пледа, и, стараясь неслышно ступать, прокралась в душ. Только там вспомнила, что надеть ей нечего, ни халата, ни ночнушки, ни чистого белья, все осталось в чемодане, который Макар сам вчера складывал. Надо будет поискать, вряд ли Мак стал его еще и разбирать.

Эва завернулась в сухое полотенце, которое нашла тут же в шкафчике, и вышла из ванной. Макар уже повернулся на спину, простынь съехала, и Эва остановилась, завороженная красотой лежащего перед ней мужского тела. Мускулистого, рельефного тела, покрытого ровным морским загаром — это он успел слетать в Мармарис, Эва спрашивала, — который контрастно оттеняла шелковая постель цвета сливочного мороженого. И это тело, по утверждению Макара, теперь полноправно принадлежало ей.

Она решила забить на вещи, скорее всего, те в гардеробной, а судя по размерам спальни — в половину их с Иркой квартиры, — гардеробная здесь должна быть обязательно. Подошла и тихонько улеглась рядом, жадно рассматривая так неожиданно свалившуюся на нее собственность. Прокачанную и упругую, отдающую каким-то животным магнетизмом.

Впервые с начала их странных отношений у Эвы была возможность рассмотреть своего мужчину так откровенно, не отводя глаза, не в полумраке тесной каюты. Да там они особо и не разглядывали друг друга — или занимались любовью, или спали, переплетясь руками и ногами. А проснувшись, иногда в той же позе начинали по новой…

Безумный, совершенно безумный вышел у них уик-энд. От воспоминаний по позвоночнику потекла знакомая горячая струйка, и Эва осторожно протянула руку к разлегшейся перед ней горе мускулов.

— Ну наконец-то, — раздался хриплый голос со стороны горы, — наконец-то ты перестала меня разглядывать, Эвочка, а то я уже начал ощущать себя музейным экспонатом!

Она взлетела в воздух и уже через секунду лежала на Макаре, он смотрел смеющимися глазами, и Эва тоже засмеялаясь.

— Я как проснулась, испугалась, не могла понять, где я.

Макар рассматривал ее, продолжая улыбаться, и тогда она осмелела и провела рукой по его щеке, с утра небритой и колючей. Эта колючесть вызвала дрожь во всем теле, напомнив, как горит потом от нее кожа. По всему телу…

— Так странно просыпаться с тобой! Я сначала подумала, что мне это приснилось.

Наверное, что-то такое было в ее голосе, потому что Мак сразу сделался серьезным, его руки напряглись, он сказал тоже очень серьезно:

— Мне понравилось с тобой просыпаться.

— Правда? — она хотела, чтобы это прозвучало шутливо, но Макар так сильно вжал ее в себя, что голос невольно дрогнул.

— Скажи еще, ты не чувствуешь! — он уже шептал завораживающе, стягивая с нее полотенце, Эва сама потянулась губами, потому что хорошо все чувствовала, да и прежде сама увидела.

Она явно переоценила свои силы, после болезни тело совсем не слушалось, хорошо, что Макар не слишком нуждался в ее участии. После он целовал хватающую ртом воздух Эву и говорил чуть ли не виновато:

— Не надо было меня дразнить, Эвочка, но я так соскучился, просто мрак…

Он спустился ниже и добрался губами до ее родимого пятна. Эва перестала стесняться, когда с удивлением поняла, что Макар в полном восторге от его формы. Мак утверждал, что пятно похоже на половинку сердца, и в этот раз он обвел его по контуру указательным пальцем, а потом неожиданно предложил:

— Не хочешь сделать татуху? Посмотри, если здесь дорисовать, получится сердце, вот здесь пройтись по контуру. Будет красиво, хочешь?

— Хочу, — Эва перебирала его волосы и надеялась, что Макар почувствует, что это «хочу» относилось не только к тату.

«Я хочу с тобой просыпаться, засыпать, я хочу с тобой жить, я хочу тебя, я люблю тебя…»

Как жаль, что ей не хватает духу сказать это вслух, но может со временем она наберется смелости?..

***

Как же она переживала, собираясь на свадьбу Алены и Руслана, у нее прямо поджилки тряслись! Не за себя, конечно же, а за Макара. Хотя к тому времени они уже месяц прожили вместе, и это был самый лучший месяц в жизни Эвы с тех пор, как не стало мамы.

Жить с Макаром было легко, все его требования к Эве сводились только к тому, чтобы она делала то, что нравится, остальное было исключительно ее собственной инициативой. Ей вот очень нравилось готовить для Макара. Утром после порции обязательного утреннего секса он шел в спортзал, расположенный тут же в жилом комплексе, а Эва готовила ему завтрак.

Даже когда ей не нужно было никуда идти, она все равно поднималась, хоть Макар и отговаривал, убеждал еще поспать. Но так приятно было смотреть, как он, влажный после душа, садится за стол и ест приготовленную ее руками еду! Как от этого можно было добровольно отказаться?