– Так его смерть и осталась тайной? – снова задал вопрос Бирюков.

Поплавухин невесело усмехнулся:

– Для начальства, во спасение чести их мундиров. Мы же, участники той операции, детально проанализировав свои действия, установили стопроцентно, что убил Соторова Глеб Вараксин именно тем одиночным выстрелом из автомата, который спровоцировал перестрелку. В своем кругу неопровержимыми фактами приперли Глеба к стенке, и он вынужден был раскаяться. Простите, мол, парни. В темноте оступился и нечаянно нажал на спусковой крючок. Его тут же заставили написать рапорт об увольнении. Через три дня он покинул отряд.

– Разве Вараксин не шофером в ОМОНе служил?

– Глеб начинал у нас шоферить. Потом перешел в рядовые бойцы.

– Что он собою представлял как человек?

– Раньше вроде бы нормальным был, но год за годом стал спиваться. Особенно увлекся пьянкой в Чечне. Пробовал там и наркотики. Несколько раз на мародерстве чуть не влип. Здесь, в Новосибирске, по-моему, общался с рэкетирской мафией. Во всяком случае, несмотря на постоянные кутежи, деньги у Глеба не переводились. А это же верный признак побочных доходов. Удивляюсь, каким образом ему удалось пристроиться шофером к симпатичной даме из банка «Феникс». Видимо, кто-то из влиятельных тузов оказал алкашу протекцию за какую-то услугу.

– Не Шерстобоев ли, который к тому времени уже охранял президента «Феникса»? – высказал предположение Бирюков.

– Ни в коем случае! Тимофей знал Вараксина как облупленного. Он еще в Чечне предлагал выгнать Глеба из отряда без выходного пособия. Начальство было согласно с предложением Тэтэ, но как только вернулись домой, от радости, что живы остались, все простили и забыли.

– А из омоновских начальников никто не покровительствовал Вараксину?

– За что бы ему такая честь? Едва Глеб по нашему настоянию подал рапорт, ему с радостным облегчением подмахнули увольнение по собственному желанию. В таких случаях ведь не надо ни служебного расследования проводить, ни мотивировку писать, ни в вышестоящие инстанции докладывать. Сам человек захотел уволиться – и точка. Нам же пообещали, что по факту гибели Соторова будет возбуждено уголовное дело. Сразу вроде бы пошумели, посуетились, а потом тихонечко спустили на тормозах… – Поплавухин помолчал. – Я глубоко уверен, если бы Вараксина привлекли к ответственности, не погибла бы мать Лины Ярыгиной. Эти два преступления Глеба одной ниточкой связаны. И сам он отравился водкой совсем не случайно.

– На чем основана такая уверенность?

– На личных наблюдениях и на словах Лины. Понимаете, вскоре после гибели матери Лина приехала ко мне в своем черном «Мерседесе» и попросила съездить с ней на кладбище. Предварительно заехали на рынок. Она купила огромнейший букет свежих роз. Я думал, поедем на Центральное кладбище, к могиле ее матери, а Лина от рынка направилась к Гусинобродскому, где похоронен Соторов. Устелив цветами надгробную плиту Николая, покусывая губы, долго молчала. Потом так разрыдалась, что в обратный путь за руль машины пришлось садиться мне. Уже возле дома, когда немножко пришла в себя, с горечью сказала: «Знаешь, Женя, хотя и грешно о мертвых говорить плохое, но Колю убила моя мамочка. Это она наняла убийцу, который, чтобы замести следы, и ее саму прикончил». Я возразил, мол, слишком уж жестокое обвинение. Лина вновь заплакала: «Мама в запальчивости сама об этом мне сказала». – «Разве она была знакома с Вараксиным?» – «Скорее всего, через посредника заказала. Пока не знаю, кто ей подсводничал, но, клянусь всеми святыми, любой ценой докопаюсь до негодяя, чтобы расплатиться за Колю»… – Поплавухин глянул на Голубева. – Сегодня, когда вот Вячеслав Дмитриевич рассказал мне, что Лину тоже убили, я сразу задумался: не докопалась ли она на свою голову?..

– А лично у вас нет предположения о посреднике? – спросил Антон.

– К сожалению, нету. Вы же сами знаете, что при заказных убийствах обычно выстраивается длинная цепочка, чтобы до заказчика следователи не добрались.

– После кладбища вы виделись с Линой?

– С полмесяца назад случайно встретил ее в «Мерседесе» около рекламного агентства «Фортуна». Минут пять поговорили.

– О чем?

– К моему удивлению, о Николае Соторове Лина не обмолвилась ни словом. Была такой веселой, словно на нее внезапно обрушился большой ворох счастья. Щебетала, как в доброе старое время, когда дружила с Николаем. Намекнула на какой-то грандиозный проект, где она будет основной исполнительницей. Видимо, имела в виду цветные плакаты с рекламой автомобиля «Вольво», развешанные на днях по всему Новосибирску. Кстати, вчера их количество заметно уменьшилось. Похоже, кто-то целеустремленно убирает с рекламных стендов Линино изображение.

– Интересно, кто этим занимается?

– Не знаю.

– О своих отношениях с директором «Фортуны» Лина не упоминала при разговоре?

– Нет. В безмерной радости она походила на девочку, получившую игрушку, о которой давно мечтала. Я не мог понять: то ли это какое-то лукавство было, то ли какая-то эйфория перед приближающейся трагедией. Говорят, люди предчувствуют свой конец.

Бирюков, чуть подумав, сменил тему:

– Евгений, вам не доводилось слышать фамилию Пеликанов или кличку Старлей?

Прежде, чем ответить, Поплавухин задумчиво помолчал:

– Что-то не могу припомнить ни то, ни другое. Кто он такой? Или это разные люди?

– Один и тот же – убийца Лины. У него был автомат Калашникова, на прикладе которого увеличительным стеклом выжжена надпись «Алтай».

Поплавухин вновь задумался и вдруг сказал:

– С таким «Калашниковым» из Чечни вернулся Вараксин. Понимаете, на смену нашему отряду приехали алтайские омоновцы. Среди них Глеб встретил какого-то друга. Встречу они, естественно, крепко обмыли, и Вараксин с пьяных глаз вместо своего автомата сгреб чужой, да к тому же еще и неисправный. Под шумок торжественного возвращения, кажется, его быстренько списали.

Бирюков задал несколько уточняющих вопросов и поблагодарил осведомленного земляка за информацию. Едва Поплавухин вышел из кабинета, Голубев нетерпеливо спросил:

– Игнатьич, мы вроде бы на правильном пути, а?..

– Следственные пути, Слава, как и Господни, неисповедимы, – иронично ответил Антон. – Дай нам Бог не заблудиться.

– Надо срочно ехать в Новосибирск, чтобы узнать у Исаевой, по чьей рекомендации она наняла Вараксина шофером, – хмуро сказал Лимакин.

Бирюков достал записную книжку:

– Попробуем это сделать без поездки. Мы с Азой Ильиничной обменялись номерами телефонов…

Исаева ответила не сразу. Пришлось с интервалами в несколько минут трижды набирать по коду ее номер. Когда, наконец, произошло соединение, Бирюков представился и, чтобы сгладить официальный тон, спросил: