Он послал своим студенткам улыбку, и одна из них хихикнула.

— И поберегитесь нынче ночью, договорились? Заприте двери, чтобы злые буки до вас не добрались, — добавил он, перестав улыбаться.

Студентки пообещали вести себя хорошо и ушли, забросив рюкзачки за плечи и окинув Кэкстон оценивающими взглядами, когда проходили мимо нее. Только когда они ушли, Лора заметила, что рука у Гейстдорфера висит на перевязи.

— Пойдемте в мой кабинет, где мы сможем присесть.

— Конечно, — согласилась Кэкстон.

Здоровой рукой он принялся складывать книги и бумаги в сумку. Кэкстон помогла ему, и как-то так получилось, что ей в конечном счете пришлось ее нести. Профессор провел ее по длинному коридору, который стал темнеть с заходом солнца. Его кабинет располагался в конце коридора — уютная комната, уставленная полками с книгами. Гейстдорфер уселся за большой стол, заваленный студенческими работами, в то время как Кэкстон заняла мягкий стул у дальней стены. Она огляделась, ориентируясь в обстановке, так, как это полагалось любому полицейскому, и с первого же взгляда кабинет загадал ей несколько загадок. На одной стене висела кавалерийская сабля, ее ножны размещались рядом с ней. Клинок был отполирован до блеска, но все же был покрыт ржавыми пятнами.

— Один кавалерист, состоявший в знакомстве с Джебом Стюартом, обронил ее где-то в полумиле от того места, где мы с вами находимся, — объяснил профессор, — сто сорок лет тому назад. Ему просто оторвало голову пушечным ядром, поэтому сабля ему больше не потребовалась. Он был настолько добр, что уронил ее в грязь, где она вскоре и была похоронена, ведь в середине июля грязь превращается в некоторое подобие цемента. Клинок довольно долго пролежал там практически в идеальном состоянии, до тех пор пока я не получил удовольствие откопать его, еще будучи ребенком. Я был туристом, знаете ли, родители притащили меня сюда из Небраски, где мы жили. Я думал, это скучное место, пока не нашел эту саблю. Теперь же я не могу и представить себе никакого иного более увлекательного места, чем то, где я живу сейчас. Забавно, не правда ли, какие тропы идут через историю? Как прошлое пересекается с нашей современной жизнью и меняет ее?

О том, как прошлое умеет подлавливать тебя, Кэкстон кое-что знала. Впрочем, времени на пустую болтовню у нее не было. Солнце уже село, и вампир должен был проснуться — голодным. Лучше покончить с этим вопросом, и побыстрее.

— Я прошу прощения, что отнимаю у вас время, — извинилась она. — Я уже разговаривала с Джеффом Монтрозом…

Глаза Гейстдорфера на мгновение расширились.

— Многообещающий студент, хотя и немного странный на вид.

— Да уж, — согласилась Кэкстон. — Он показал мне пещеру и кости внутри. Я более чем уверена, что вампир, которого я преследую, вылез из открытого гроба там, внизу. Монтроз сказал, вы были первым, кто вошел в пещеру, и я решила, может, вы видели что-то, что все другие пропустили. Может, есть у вас какая-нибудь версия, как вампир мог выбраться оттуда.

— Вы решили, будто я действительно мог видеть, как оттуда выбирается вампир?

Кэкстон поежилась в кресле.

— Я и близко бы такое не предположила, нет, но мне нужно проверить все зацепки. Уверена, вы меня понимаете как археолог.

— Да, абсолютно!

Он попытался махнуть больной рукой, но перевязь не давала простора для движения. Он застонал и на мгновение прикрыл глаза, словно его пронзила боль от раны.

Он выдвинул здоровой рукой ящик стола и вытащил из него коробочку с таблетками. Повозившись с крышкой, он закинул две таблетки в рот и проглотил их, не запивая. С трудом сглотнув, он сел, надолго уставившись в стол, пока Кэкстон ждала, когда он придет в себя настолько, чтобы продолжать разговор.

Гейстдорфер откинулся во вращающемся кресле во весь свой немалый рост и посмотрел в потолок.

— Ну, — сказал он наконец, — полагаю, дальше лгать бессмысленно.

— Простите? — не поверила своим ушам Кэкстон.

— Я мог бы скормить вам фальшивую наживку, и поверьте, я достаточно хороший оратор, чтобы вы ее проглотили. Я мог бы сказать вам, что упомянутый вами гроб был уже разрушен, когда я нашел его. Пустой и… все такое. Но вряд ли в этом есть смысл. Вы поймали меня, полицейский. На горячем.

Он посмотрел на свою руку. Лора впервые внимательно присмотрелась к перевязи и заметила красную каплю, просачивающуюся из-под повязки на запястье.

— О, как это забавно, не правда ли?

И тут он начал смеяться.

Когда-то это был прекрасный дом, с росписями на стенах и множеством ламп, создававших освещение. Теперь только солнечные лучи, падавшие вниз из проломленного купола, украшали пространство желтоватым свечением, скрывая больше, чем освещая. Я смог разглядеть отклеившиеся от стен обои и половицы, усыпанные трупиками мертвых ос, сухими и ломкими, так что они хрустели, когда я ступал по ним.

Прихожая расширялась перед винтовой лестницей искусной работы, которая когда-то вела на второй этаж. Огромное навершие в форме шахматной пешки возвышалось в начале перил, оно сохранилось в идеальном состоянии, но сразу же за ним ступеньки были обрушены или растащены. Они превратились в гору штукатурки и битого мрамора, занимавшую большую часть помещения.

Я пробрался наверх через эти ступеньки и обнаружил величественный зал, превращенный в руины. Расколотые зеркала висели на стенах, в то время как элегантные кресла были отодвинуты в дальнюю часть зала, словно какой-то мусор: одни, сломанные, — на растопку, на других еще виднелась шелковая обивка. В центре зала стояло возвышение вроде алтаря, но с закругленной вершиной. Оно было сделано из алебастра и расписано золотом. Я шагнул ближе и увидел, что с одной стороны оно снабжено петлями и раскрывается, как сундук. Тогда я набрал побольше воздуха в грудь и постарался сдержать тошноту. Это была усыпальница, вот что я нашел. Позолоченный гроб.

— Они не тронут тебя днем, — зашипел сзади Сторроу.

Я оглянулся и увидел, что остальные столпились в проеме, выглядывая из-за спин друг друга, но не отваживаясь сделать еще шаг внутрь.

Я собрал всю свою отвагу и схватился за край саркофага, отбрасывая крышку. Она с легкостью поднялась на петлях, и я выпустил ее и отскочил назад, готовый ко всему.

Внутри я увидел обивку из покрытого пятнами красного бархата — и ничего больше. Ни истлевших костей, ни даже клочка савана.

— Все, похоже, оказалось легче легкого, — сказал Сторроу, едва ли не с сожалением.

Что до меня, то я был чрезвычайно рад не обнаружить тут вампира. Я вовсе не искал новой схватки с ним, по крайней мере, не так скоро.

— Билли тут нет, — сказал я остальным. — Заходите, продолжим искать его.

Я схватился за крышку и попытался закрыть ее, но почувствовал, что ее словно бы заело, и всех моих сил не хватило, чтобы сдвинуть ее. Должно быть, там была какая-то скрытая защелка или рычаг, решил я и наклонился, чтобы взглянуть поближе.