Честно говоря, это решение никоим образом не устраивало ни одну, ни другую сторону, но именно оно стало компромиссом, к которому в конце концов пришли.

Многовековая практика княжградского дипломатического корпуса за считаные годы обеспечила возможность так накалить политическую обстановку вокруг Потлова, что тот вскоре сам попросился под покровительство Княжграда. Дабы тот оградил его от возможных агрессий со стороны получившего вольницу Рымана. И Княжград снова принялся снимать сливки с потловских степей, звонко щелкнув по носу герцога.

Вот так на несколько десятилетий град Рыман оказался в своеобразной блокаде – ни один, ни другой из граничащих с ним соседей не хотел иметь с ним никаких общих дел.

Что оставалось?

По мнению Княжграда – попроситься обратно под его протекторат. Великодушно намеревался он принять обратно Рыман с распростертыми объятиями, словно заблудшего сына в отчий дом. Умалчивая, что это поможет ему сделаться вторым по размеру территории государством после Озерного края. И вот тогда-то уже можно будет потягаться с самим основателем Ордена Чести и отхватить и от него кусок пожирнее… Произойдет это не так чтоб сразу, а когда придет время, конечно.

Но Арьезские разыграли свою карту иначе: они напрямую примкнули к Ордену Чести.

Орден – стальной цветок, выкованный в жерле вулканов огромного количества войн. Невероятно, сколько столетий людям приходится резать друг другу глотки, чтобы потом учиться мирно жить бок о бок. Казалось, Орден навечно спаян, един и может противостоять чему угодно. А вот нет – теперь он теряет по одному свои лепестки и вскоре будет смят лапой Удматории. И первый оторванный изумительный по красоте лепесток – родина Ольма, Озерный край.

– Озера моей страны скоро станут красными от крови, разольются, как при весеннем половодье и затопят вершины Харадских гор, – произнес принц. Ему чудилось, что не луч солнца скользит по каменьям карты, а огненный меч военного плана императора Удма.

Ольм знал – плененных не было. Со своих позиций хальмгардские солдаты видели, как удматорцы добивают на полях сражений собственных тяжелораненых. Мирное население бежало в ужасе вглубь страны, рассказывая о небывалой жестокости и зверствах при тотальных зачистках на оккупированных территориях. Сама империя Удма несла немалые потери не только в боях, в этом сомневаться не приходилось. Одно то, что воевать им пришлось на обширной чужой территории, уже было одной из причин. Местность, о которой нет точных данных, чуждая растительность, другая, нежели в родном крае, вода, климат намного холодней, чем в империи… Но и дезертировать из армии, которая уничтожает все, кроме себя, солдаты не будут. Из чувства собственного самосохранения. Так что лелеять надежду, что армия разложит себя изнутри за время длительной зимней осады и ее боевой дух падет, когда снега отрежут все пути сообщения с Удматорией, не приходилось.

«Но ведь так не должно быть! Все должно быть иначе!» – Принцу казалось, что он сходит с ума. Ольм отер испарину со лба. – Где она, где пресловутая поддержка при нападении извне? Потлов – самое неконфликтное государство, де-юре и не государство даже – так, область в составе Княжграда. Вассал. Подданный. И вдруг оказывается организатором переговоров с империей! И как стремительно развиваются события – все происходит почти одновременно с нарушением удматорскими войсками границы Озерного края! Когда же они начали их вести? Под самым носом у Ольмхольма все происходило, и никто ничего не заподозрил. Слепы, как нежеланные котята, которых все хотят утопить…»

Мысли метались, как обезумевшие от боли плененные звери, в которых тычут баграми сквозь железные прутья клеток. Куда до их ярости и отчаяния сплетающимся в схватке грифонам на фибуле.

«Были отправлены четыре посольства – одно на Кряж, три других вместе прорвались через готовое вот-вот сомкнуться кольцо имперской армии в Потлов. И там разделились – те, что должны были отправиться в Харад и Княжград, отправились прямо туда, а мы должны были заехать в сам Потлов, к князю Всемиру, и только потом отправиться в Латфор… Как мило было обнаружить Потловский замок полным знати разных сортов – и княжградцы, и Арьезские! А еще милее узнать причину их собрания». – Вспомнив, с каким трудом им удалось переправиться через Бур, в сотый раз пришел к мысли, что остальные этого сделать не сумели.

Засада у переправы на Рыман все разъяснила. Для увлекшегося интригами Потлова Ольм со свитой появился на переговорах весьма некстати и сразу же получил статус персоны нон грата. Ему это ясно дали понять, как только скрылись из вида стяги княжградского посольства. В двухдневный срок им организовали стремительный отъезд, практически выдворение за границы Потлова.

Потом на самой границе, рыманской переправе, на посланников Озерного края напало собственное сопровождение. Охрану организовывал лично князь Всемир, якобы для обеспечения их безопасности.

Схватка была яростной и короткой, и ольмхольмцы вышли из нее почти без потерь. Потому что никто, пожалуй, кроме самого девятнадцатилетнего принца, не сомневался в том, что нападение непременно состоится, и все были готовы к нему. Сюрпризом стал лишь последующий обстрел из темноты. Там, прямо у переправы, несущихся в карьер послов ждала засада. Засада, не предполагавшая последующей погони. У ее организаторов не было сомнений в неотвратимости уготованной смерти.

Только из-за чужой самонадеянности и основанном на ней просчете им удалось скрыться.

Если бы не пугающие специфические штучки Шелеста, все бы, несомненно, погибли. Если бы не Годэлиск, под смехотворным предлогом поменявшийся с Ольмом плащом и отобравший у него лошадь, несомненно, погиб бы сам Ольм.

Стали ясны и уклончивые недомолвки послов Княжграда, и тупое мычание их потловских вассалов. Они сдались. Без единого боя. Не жертвуя сейчас ничем и не сознавая тяжесть последствий этой жертвы в будущем. И мимоходом успели продать по сходной цене Харад.

Явление принца полностью опровергало представление о том, что Озерный край надежно отрезан от всего остального мира и ему суждено неотвратимое удушение удматорской блокадой. Как это разочаровало всех, кто уже строил в своих мечтах новую жизнь с императором Удмом, сулившим столько благ…

«А как же клятва Ордену Чести? А как же «брат к брату станет плечом»? Сколько продержатся северные рудники? Армия Ррьерского Кряжа, должно быть, уже спускается к озерам. Они-то и предположить не смогут, что их войско станет единственным союзническим… Выступили единым фронтом, нечего сказать… В скором времени большую часть военной мощи северных рудников зажмут в кольцо вместе с частями Ольмхольма. Насколько их хватит до того, как Удматория поднимет свой флаг над Озерным краем? На неделю? Две? Быть может – месяц? Через Кряж открывается путь в Харад – а тому ждать помощи неоткуда… Обещанная дружба Потлова – мыльный пузырь, пшик – и нету! Они еще и радостно кормить начнут со своих житниц и нив удматорскую нечисть. А Харад будет вынужден открыть два фронта. – Ольмар свернул в галерею, отделяющую гостевое крыло от покоев, обустроенных для приемов и балов. – И все же, даже учитывая это, Харад все равно станет драться. И не потому, что подобно всем остальным пару сотен лет назад присягнул на верность Ордену Чести и, похоже, после Кряжа – единственный, кто сдержит клятву…»