Он тщательно осмотрел мраморную плиту, пытаясь обнаружить защёлку или замочную скважину. Наверняка имеется способ открыть каменную гробницу, но как? Затем чуть ниже изображения меча он заметил крошечное изображение огненного солнца. Оно было выпуклым, как кнопка. Билли нажал на него большим пальцем. Оно был твёрдым и не двигалось.

– НЕТ! – со слезами в голосе вскрикнул Билли.

Неужели он прошёл весь этот путь зря? В полном отчаянии он топнул ногой и надавил на каменную кнопку всем своим весом. Раздался негромкий щелчок, и в центре плиты тихо открылся люк. И в нём, в неглубокой полости, лежал легендарный меч!

– ВОТ ЭТО ДА! – ахнул Билли.

Меч был длинней самого Билли и сделан из тусклого серого металла, который медленно пульсировал тусклым светом. В рукоятку были вставлены золотое солнце и тёмно-синий лазурит. Это было очень похоже на гравировку на обратной стороне часов Билли. Он тотчас понял: это неспроста! Меч и часы связаны между собой! В порыве волнения мальчик присел на корточки и обхватил ладонью толстую рукоять.

– Ну как, нашёл, что искал? – спросил его вкрадчивый голос.

Билли резко обернулся и сдавленно ахнул. За его спиной высилась жуткая фигура Мага.

Ростом более трёх метров, худой, как палка, и с головы до пят во всём чёрном. А вот лицо его было белым, как бумага, с большим крючковатым носом и длинной, маслянистой бородой. Из глубоких тёмных глазниц на Билли смотрели угольно-чёрные глаза.

Билли был так потрясён, что окаменел от страха.

– Вот меч, возьми его и испытай удачу, – еле слышно прошептал Маг.

Билли даже не шелохнулся, и тогда Маг взорвался от ярости.

– Возьми меч! – проревел он. На шее у него, словно канаты, набухли жилы.

Объятый страхом, Билли схватил меч, полный решимости сражаться до конца. Подняв его на несколько сантиметров, он попытался им замахнуться. Увы, меч был так тяжёл, что Билли упал с плиты и растянулся на каменном полу. Меч со звоном приземлился рядом с ним. Он посмотрел на Мага, и глаза его расширились от ужаса.

– И как только такой жалкий червь, как ты, дерзнул сопротивляться моей магии? – усмехнулся Маг. – Ничего, мой дрожащий маленький ночной ребёнок, это скоро изменится.

С этими словами он описал руками широкую дугу. Билли ахнул. Прямо у него на глазах пещера начала растекаться и таять, как оставленная под дождём акварель. Теперь он стоял на широкой плоской крыше, высоко над дворами крепости. По периметру тянулась низкая стена, на которой сгрудились сотни ночных детей. Ими также были заполнено всё пространство соседних крыш. За ними цепью выстроились коллекторы и ползуны, оборотни и люди-тени. Эти мерзкие существа все как один подобострастно взирали на высокую фигуру своего хозяина.

– Ты кто? – спросил Билли испуганным шёпотом.

Маг низко наклонился. Его бумажно-белое лицо было вровень с лицом Билли.

– Я твой самый страшный кошмар, мальчик, – прошипел он. – Я самый страшный кошмар каждого из вас.

Маг снова выпрямился в полный рост и раскинул руки.

– Я – стук в ночи, который заставляет твоё сердце трепетать, я – царапанье когтей ночных демонов по твоему оконному стеклу! – взревел он, и его слова эхом пролетели по небу. – Я – толстый волосатый паук, который выскальзывает из твоих снов и ползёт по лицу, я – раздувшаяся змея, что скользит из-под твоей кровати, чтобы проглотить тебя во сне. Я сама ночь, я – твой страх, номер 5126!

Билли задрожал от ужаса. Ему никогда не победить Мага. Он потерпел неудачу!

Воздух был заряжен электричеством. Объятая предвкушением крови, свита мага от нетерпения выла и лаяла. Мерзкие твари устроили такой шум, что в голове у Билли путались мысли и мешали думать.

Когда истерическое возбуждение достигло высшей точки, Маг поднял руку. Его свита умолкла.

– Привести их сюда! – пророкотал он.

Оборотень тотчас подогнал небольшую группку ночных детей. Билли вздрогнул – это были его друзья, Бегуны. Их тоже поймали. Затем вперёд вышел другой оборотень и швырнул на землю посеревшего от ужаса Тома.

Маг принялся кружить вокруг Билли, словно тигр вокруг жертвы.

– Полюбуйтесь на своего друга, – с мерзкой ухмылкой сказал он Бегунам. – Вот этот жалкий щенок, который думал, что может спасти вас.

Бегуны ничего не сказали, лишь уставились на Билли пустыми глазами. Он чувствовал себя беспомощным и униженным.

– Он думал, что спасёт вас всех! – крикнул Маг, жестом обводя толпы ночных детей по периметру зала. – Он сказал вам, что помнит другой дом, но это невозможно, вот его дом! Он сказал, что у него есть другое имя, кроме номера, который я ему дал!

Маг наклонился к самому лицу Билли. Его дыхание было холодным, как воздух из сырого погреба, и воняло сгнившими листьями. У Билли по спине тотчас поползли мурашки.

– Так что же это за особенное имя, мальчик? – усмехнулся он.

От страха Билли проглотил язык. Он с надеждой посмотрел на своих друзей. Молния ответила ему взглядом, полным надежды, но – увы! – в голове у Билли была пустота.

– Скажи нам своё имя! – крикнул Маг.

К своему ужасу, Билли смог вспомнить только серию цифр.

– Я – номер 5126! – воскликнул он.

– Повтори ещё раз. Мы тебя не услышали! – со злорадным ликованием воскликнул Маг.

– Я – номер 5126! – сквозь слёзы выкрикнул Билли, признавая своё поражение. – Меня зовут номер 5126!

Маг щёлкнул пальцами, и из дверного проёма на крыше, волоча за собой меч, показался оборотень. Клинок был настолько тяжёл, что даже оборотень с трудом тащил его и с глухим стуком положил к ногам Билли. Билли услышал, как ахнули Бегуны. Похоже, они поняли, что меч, о котором они читали в дневнике, действительно существует.

– Перед вами чудесное оружие, которое, как гласит легенда, якобы способно уничтожить меня. Меня, создателя этого мира, якобы способен поразить кусок ржавого железа! – взревел Маг. Чем сильнее дети дрожали от страха, тем больше он подпитывался чёрной энергией. – Ну-ка, возьми меч снова, номер 5126. Подними его и покажи нам свою силу – вернее, бессилие!

Опозоренный перед друзьями, Билли уставился в пол. Он был готов от стыда провалиться сквозь землю. Он знал, что подвёл всех. Все его надежды на возвращение домой растаяли, а его вера в то, что он сможет сокрушить Мага, обернулась глупой самонадеянностью. Воспоминания о лицах родителей превратились в смутное, размытое пятно.