Разгорячённая работой и удачным эфиром, Лола ожидала чего-то подобного, но всё-таки опешила от такого напора и остановилась.

– Люди имеют полное право знать, что здесь происходит!

– Вот именно! Происходят убийства, и вся ответственность лежит на полиции. Так что я два раза вам повторять не буду! – Капелини резко развернулся и зашагал прочь.

Стефано, как всегда в таких случаях, спрятался за Лолу. Увидев, что начальник удалился, оператор вышел из-за её спины.

– А что, собственно, он может сделать?

– Чёрт его знает! – Лола задумалась. – Такой шанс подворачивается один раз в жизни, так что, несмотря ни на что, я буду использовать его на все сто! – Она с удовольствием представила растерянность и зависть коллег, оставшихся не у дел.

– Смотри, смотри, фуникулёр заработал! – Стефано показал на улицу.

По дорожке, ведущей к отелю, шла новая группа полицейских в форме. Один из них нёс чемодан, видимо, с дополнительной аппаратурой, другой держал свёрнутые носилки. Несколько человек проследовали вниз, в коридор, остальные стали подниматься по лестнице.

– Вот так, приставят к нам личного надзирателя, чтобы не рыпались, и всё. И не двинешься, – удручённо проговорила Лола.

– Это ещё что! А могут и в номере закрыть – на них здесь управы нет. Доказывай потом, что тебя ограничили в свободе! – подхватил её мысль Стефано.

– Главное, чтобы они сюда журналистов не пустили, раз канатная дорога заработала.

– Ты их главного видела? Такой никого не пропустит, будь спокойна!

– Это верно.

– Лола с Пятого канала, пожалуйста, прошу! – На лестнице стоял дознаватель Симоне.

– А вы разве закончили опрашивать Сальваторе? – Лола оглянулась.

– Пусть вас это не волнует, пройдёмте.

«Ладно хоть успели репортаж доделать», – успокоила она себя и направилась за Симоне. Стефано жалостливо смотрел ей вслед.

На верхней площадке стоял грозный начальник со сложенными руками, позой и выражением лица напомнивший ей Мефистофеля. Лоле стало не по себе. Из глубин памяти всплыло забытое ощущение, когда её маленькой девочкой подводили к кабинету зубного врача. «Это главный на меня так действует… Ну ничего, сейчас я им всё выложу! И про свет в окнах, и про закрытую (а теперь уже открытую) дверь церкви, и про горничную. Прибавится им работёнки, мало не покажется!» – осмелела она. Но после нудного разбирательства в правилах написания её русской фамилии и досужих вопросов о возрасте и месте проживания Симоне перешёл в наступление:

– По показаниям предыдущих свидетелей, вы поднимались на фуникулёре с убитым Уго. На тот момент вы уже были с ним знакомы? – Голос был твёрдый, тон очень уверенный, как будто полицейский заранее знал ответы на все вопросы и только для протокола убеждался в их достоверности.

Лола почему-то заволновалась, будто и вправду была в чём-то виновата. А тут ещё Мефистофель, как она прозвала Капелини, вошёл в номер и встал в угол, справа от неё. Никаких улыбок, предложений выпить кофе, вопросов «как там у вас на телевидении?» не последовало. Лола вспомнила любезного начальника полиции Череновы[14], откуда вела свои последние репортажи, так взбудоражившие Италию. «Да… тяжело будет с этими работать. Тем более Дану с её приятелями-копами всех званий и чинов пока нет никакой возможности сюда вызвать».

Лола пребывала в полной уверенности, что допрос начнут с убийства мэра: оно произошло первым – более того, касалось известного в политике человека. Вопрос об Уго застал ее врасплох, она не успела перестроиться на другую тему, запаниковала и только сейчас заметила рядом с собой записывающее устройство.

– Нет, я его в первый раз видела. Познакомились в фуникулёре, – растерянно проговорила она.

«Спокойно, спокойно… Что это со мной, в самом деле? Теперь я понимаю, как ни в чём не повинные люди болтают всякую чушь, лишь бы поскорее отделаться…»

– Вы со всем обслуживающим персоналом сразу же знакомитесь? С лифтёрами, официантами? – продолжал Симоне.

– Нет, почему же… Просто фуникулёр остановился ни с того ни с сего, вот он и представился. Чего в кабине молча висеть? Мы и разговорились.

– Вот с этого места поподробнее, пожалуйста! Как выпили вместе, о чём говорили…

«Вот зараза! Кто им успел разболтать, что я с Уго коньяка накатила? Сальваторе? И почему я беспокоюсь, что здесь криминального? Умеют же они заставить бояться собственной тени!» Лола старалась отвечать чётко и ясно, но никак не могла выйти из положения обвиняемой.

– Не могли бы вы нам объяснить, почему, когда рабочие наладили электричество и фуникулёр смог двигаться, вы отключили связь, тем самым продлевая остановку кабинки?

«Вот оно что!.. Значит, мне не показалось!» Она вспомнила потухшие огоньки на приборном щитке и хрипловатый голос рабочего, раздавшийся с полуслова.

– Лично я ничего не отключала. А вот Уго, как мне показалось, отключил. Только я не была уверена… но теперь думаю, что так оно и произошло.

– А зачем – не можете нам поведать?

– Нет, не могу.

Лола начинала злиться, а это был верный признак того, что она приходила в себя и уже могла управлять ситуацией. «Они что, действительно думают, что я убила Миндадори и Уго? Или что я сообщница убийц?..» Лицо Симоне было непроницаемо; начальник по-прежнему стоял в углу со скрещёнными руками и не спускал с неё пристального взгляда, изредка задавая короткие вопросы.

– А ещё мне показалось, что Уго что-то прячет в ящиках с фруктами и овощами, – попробовала заинтересовать следователя Лола.

– Или кого-то… – Выражение лица Симоне осталось прежним, но Лола изумилась не на шутку.

– «Кого-то»?!

«А ведь и правда, ящики стояли углом у стенки и были накрыты каким-то брезентом… В центре вполне могло быть пустое пространство, где прятался человек…»

– Итак, что вы увидели подозрительного? – подал голос начальник, не меняя позы.

– Когда он мандарины доставал, то очень уж долго у ящиков ковырялся и на меня оглядывался. Потом всё обратно брезентом старательно накрыл, поправил даже. Но это я сейчас вспомнила. А тогда мне только взгляд его показался странным, – рассказала Лола, добавив на всякий случай: – Сама я в ту часть кабинки не ходила!

«А если там действительно сидел человек?! Скорее всего, убийца – и может, не один. Хорошо, что я ни о чём не догадывалась, а то бы просто с ума сошла от страха – застрять над горами в фуникулёре наедине с убийцами!..»

– Не нахожу ничего странного: ну повозился он у ящиков, ну посмотрел на вас как-то… не так. – Симоне оторвался от клавиш. Несмотря на диктофон, стоящий перед Лолой, следователь периодически что-то записывал на компьютере. – Не каждый день с известной журналисткой в кабинке застреваешь! Возможно, парень просто застеснялся, поэтому и повёл себя, как вы говорите, «странно»… – Голос Симоне на мгновение потерял былую твёрдость, и на лице мелькнуло нечто похожее на улыбку.