Открываю замок, опускаю ручку и неуверенно шагаю в гостиную. Витя в кухонной зоне, что-то пьет из кружки. Как только я появляюсь, сразу впивается в меня глазами и без зазрения совести рассматривает мои голые ноги.

— Где мне лечь спать? — спрашиваю.

— Со мной, — спокойно отвечает, делая небольшой глоток из кружки.

Чувствую себя дурой из-за того, что вдруг начала смущаться. Дрочить его член и тереться о него клитором не стеснялась!

— Это в спальне? — указываю на открытую дверь.

— Да, там. Ложись, я скоро приду.

Витя убирает в сторону кружку. Не дожидаясь, когда он дошагает до ванной и поравняется со мной, устремляюсь в сторону комнаты. У меня нет глаз на затылке, но, клянусь, Витя оценивает меня сзади, пока я не скрываюсь, закрыв за собой дверь.

Комната не очень большая. Здесь помещаются только кровать, две тумбы по бокам, стол и шкаф. Убираю с постели покрывало и залезаю под тонкое одеяло. Подушка пахнет Витей. Мне очень нравится этот запах. Вдыхаю его и улыбаюсь. Такой родной.

Сегодняшний день был очень тяжелым, а уже поздно, поэтому веки опускаются сами собой. Проваливаясь в сон, слышу, как заходит Витя. Залезает под одно одеяло со мной и сразу же обнимает сзади. Тепло его тела приятно греет меня всю ночь.

* * *

Я просыпаюсь рано. Окно не зашторено, и солнечные лучи бьют по глазам. Потягиваюсь на постели и смотрю на спящего рядом Виктора. Минувшая ночь мигом вспыхивает в памяти. По телу прокатывается жар. Тот самый, что был в машине. Внизу живота быстро завязывается тугой узел, соски напрягаются.

О Боже, я что, снова возбуждаюсь? От вида спящего парня?

Нет, не просто какого-то парня, а именно Смолова. Он накрыт одеялом по пояс, мой взгляд не отрывается от голого рельефного торса. Провожу пальцами между ног и чувствую влагу. Ох… Надо это прекращать. Ночь смелых поступков закончилась, начался день трезвых решений.

Тихо встаю с постели, беру с тумбочки телефон и выхожу из комнаты. Ни пропущенных вызовов, ни пропущенных сообщений нет. Это хорошо. В ванной одеваюсь во вчерашний сарафан, натягиваю высохшие трусики, чищу пальцем зубы и иду на кухню.

При дневном свете дом Вити мне нравится еще больше. Такой модный и современный. На кухне техника по последнему слову, вместо обычного обеденного стола — длинная барная стойка с высокими стульями. Нахожу в одном из шкафчиков кружку, ставлю под кофемашину и нажимаю кнопку «капучино». Через минуту аппарат изготавливает ароматный напиток с молочной пенкой.

Звук вибрации моего смартфона заставляет вздрогнуть. На экране красуется имя абонента — «Марат». Страх простреливает меня. Цепенею в ужасе, судорожно соображая, что делать. Принять вызов? А если Марат спросит, где я? Солгать? А вдруг он знает, что я не осталась в замке и не приехала домой?

Пока мысли пчелиным роем жужжат в голове, вызов обрывается. Но через секунд тридцать телефон снова оживает. Я не могу долго игнорировать входящие от Марата, иначе тогда он начнет звонить папе. Такое уже однажды было, когда во время экзамена я выключила на смартфоне звук и оставила его в сумке, а Марат в это время звонил.

— Алло, — отвечаю на звонок. Стараюсь держать голос уверенным и невозмутимым.

— Привет. Спишь?

— Уже нет.

— Как дела?

— Нормально. Твои как?

Марат шумно выдыхает. В этом выдохе слышатся обреченность и безысходность.

— Прости… — вдруг говорит.

Это слово выбивает меня из колеи. Молчу, не зная, как реагировать. Не припомню, чтобы когда-то прежде Марат передо мной извинялся.

— Я правда очень хотел быть на нашей помолвке, — продолжает. — Но гребанные дела не отпустили. Поверь, Даш, я действительно не смог. Я старался успеть, закончить переговоры побыстрее, но не вышло. Если бы я уехал, мы бы потеряли клиентов. А аргентинцы очень важны для нас, учитывая, что европейские страны одна за одной прекращают сотрудничество с российскими компаниями. Мы почти потеряли весь европейский рынок. Если еще латиноамериканцев потеряем, то можем смело банкротиться.

Марат прогоняет эту речь с таким чувством, что у меня не возникает сомнений в ее правдоподобности. Вот только что на это ответить, не нахожусь.

— Не сердись, мы наверстаем.

Сглатываю. Хочется спросить: «Что наверстаем?». Почти пять лет каких-то странных непонятных отношений на расстоянии?

— Просто почему было не сказать о том, что ты в Аргентине и что это так важно для бизнеса? Мы бы перенесли день помолвки.

— Я до последнего надеялся успеть.

— Но ты же не за день до помолвки понял, что не успеваешь?

— За день. Когда уже приехал в аэропорт с чемоданом, а позвонили наши юристы и сказали, что у аргентинцев вопросы по новому контракту и они хотят встретиться на следующий день.

Опускаюсь лбом на прохладный металл холодильника.

— И все же сказать мне об этом за день лучше, чем день в день. Даже за день можно было бы успеть перенести помолвку.

Марат снова тяжело выдыхает в трубку.

— Проблема еще в том, что я не знаю, когда отсюда выберусь. И я не смогу приехать сразу в Россию, потому что мне надо лететь в Лондон и решать проблемы с универом. Я пропустил защиту магистерской диссертации.

— На свадьбу хоть успеешь? — горько спрашиваю. — Она, вообще, еще в силе?

— Конечно, в силе, — спешит заверить. — Даш, я разгребу дела и приеду.

Не произношу ни звука. На самом деле мне хочется попросить Марата не приезжать. Вообще не приезжать. Зачем? Чтобы снова совсем не видеться? Он будет все время работать, а я сидеть с утра до вечера дома. Мне ведь работать не позволено.

— Расскажи мне, как прошло, — просит.

Саркастичный смешок вырывается из груди.

— Ты еще спрашиваешь, как прошло? Марат, я сидела там, как оплеванная и строила хорошую мину при плохой игре. Ведущий пытался изобразить, что мы все собрались не по случаю помолвки, а просто так пожрать и потусить.

— Я лишь могу сказать, что мне очень жаль. Даша, клянусь, я хотел приехать.

— Зачем вообще в Аргентину полетел ты!? — эмоционально повышаю голос. — Почему туда не мог полететь мой отец? Или твой отец? Или еще какое-нибудь доверенное лицо?

Марат делает вид, что не замечает моего резкого требовательного тона, хотя я знаю, что он не любит, когда с ним разговаривают