– Что ж Вы так рыдаете-то, словно у Вас кто-то умер! – чем окончательно сбил Редингота с панталыку.

Между тем Редингот внезапно начал очень хорошо понимать японский язык – и вот что странно: чем сильнее он жмурился, тем отчетливее становилось это понимание.

– У меня-то как раз никто не умер, – вроде бы, даже парировал Редингот (по-японски, конечно), – а вот у Вас, дорогой мой, явно в доме покойничек. Иначе с чего бы Вы улыбались беспрерывно?

– Настроение у меня хорошее, вот и улыбаюсь беспрерывно, – не без раздражения ответил Японский Городовой. И зачем-то спросил: – Вы где наблюдаетесь?

– Я наблюдаюсь в радиусе километра при отсутствии тумана, – не солгал Редингот. И спросил: – А Вы?

Вместо правильного ответа Японский Городовой ударил его саблей по голове – плашмя, очень больно.

– Зачем Вы это сделали?

– Мне на минуту показалось, что Вы иностранец, – честно признался Японский Городовой.

Тогда Редингот недолго думая хватил его кулаком по уху.

– Японский Бог! – взревел Японский Городовой и, в свою очередь, поинтересовался: – А Вы-то зачем это сделали?

– Мне тоже показалось, что Вы иностранец, – соврал Редингот.

Прочие японцы, прохожие и проезжие, остановились как по команде генерала – по-видимому, привлеченные этой сценой. В быстро собравшейся толпе залпом распространился слух о втором пришествии на землю Японского Бога, – и вежливые японцы тут же бросились поклоняться Рединготу. Они приняли традиционные молитвенные позы, забубнили что-то свое и без особых церемоний принесли в жертву Японскому Богу нескольких местных жителей, аккуратно зарезав их длинными саблями. Сначала те кричали как зарезанные, но, став действительно зарезанными, принялись молча лежать на мостовой, истекая кровью.

А толпа вокруг Редингота все росла.

– Где он, где? – слышались возбужденные голоса.

– Да вон же, тот, который в пальто и без брюк!

– Пожилой такой, да?

– Ну, конечно, Японский Бог, какой же еще? В Писании сказано…

– Да читали, читали! Без вас знаем!

Страсти накалялись. Сразу в нескольких местах начались столкновения на религиозной и нервной почве. Между тем дети испуганными насмерть голосами пели уже псалмы, славя приход Японского Бога. От толпы отделился человек без рук и без ног и подошел к Рединготу, соблюдая положенную робость. Вблизи было видно, что человек этот слепоглухонемой и прокаженный.

– Тебе чего? – спросил Редингот.

– Коснись меня, Японский Бог! – тихо попросил тот Редингота.

Редингот коснулся. Сразу же у человека выросли руки и ноги – сначала по две, а потом еще по четыре, широко открылись глаза и прочистились уши. Хорошо поставленным на землю голосом он запел, присоединившись к детям, которых предварительно распихал в разные стороны своими новыми руками и ногами, чтобы освободить себе место.

– Чудо, чудо, Японский Бог! – закричали все японцы Японии и повалили к Рединготу – каждый с чем-нибудь своим. Один со своим конем, другой со своим ножом, третий со своими двоими. Тот, который со своими двоими, припал к Рединготу и взмолился:

– Прикажи мне что хочешь, Японский Бог!

Редингот приказал ему долго жить – и тот немедленно прожил сто сорок лет, после чего умер на руках у Японской Матери. Для этого Японская Мать подбежала к нему и протянула свои слабеющие руки навстречу престарелому сыну. Потом она отнесла сына в могилу, а сама вернулась к Японскому Богу. Возле него стоял уже Японский Городовой и плакал.

– О чем Вы?

– Если б я знал, – убивался Японский Городовой, – что Вы и в самом деле Японский Бог, я никогда не хряпнул бы Вас саблей плашмя по башке.

– Это уж как минимум, – отнесся Редингот и неожиданно для себя еще раз, теперь уже изо всех сил, ахнул Японскому Городовому по уху – да так, что ухо тут же и отвалилось. Впрочем, огорчаться не стоило: на месте отвалившегося уха тут же выросло два новых.

– Еще, еще чудес! – взревела толпа, но Редингот сурово оборвал:

– Хватит!

Толпа стихла. Тишину нарушал только лязг далеких сабель, которыми фанатики убивали друг друга в сторонке, где шла самая настоящая резня. И некоторым зарезаемым было совсем не до шуток. Увы, Редингот никак не мог вмешаться в происходящее: он знал, что религиозные распри в подобных случаях неизбежны.

Кстати, одновременно с религиозными распрями начали возникать и их прямые последствия: голод, разруха, обнищание налогоплательщиков… Мельком взглянув на некоторых налогоплательщиков, Редингот залился слезами и подумал: «Выглядят так, что краше в гроб кладут». И действительно: те, которых в данный момент клали в гроб, выглядели не в пример лучше. Они были здоровыми, цветущими, загорелыми, с радостными улыбками на лицах… некоторые даже декламировали традиционные японские стихи.

– Это танки? – спросил Редингот у Японского Городового. Тот прислушался.

– Нет, самолеты, Японский Бог! – И Японский Городовой упал на землю, прикрыв голову чужими руками.

Вооруженные до зубов Силы Японии приняли, наконец, участие в религиозных распрях.

– На чьей вы стороне? – крикнул Редингот Вооруженным до зубов Силам.

– Мы на стороне правых и виноватых, Японский Бог! – ответили Вооруженные до зубов Силы, бомбя кого придется. Сквозь дым ничего не было видно. Редингот отчаялся следить за ходом военных действий и решил, что лучше пока ознакомиться с достопримечательностями города.

– Вы не покажете мне город? – спросил он у лежавшего на земле Японского Городового.

– Охотно, – ответил Японский Городовой и скромно добавил: – Если не я, то кто же?

На этот вопрос у Редингота не было положительного ответа и, оторвав Японскому Городовому лишнее ухо, которое начало раздражать их обоих, он только развел руками.

– Идем по трупам, Японский Бог? – уточнил Японский Городовой.

– Разумеется, – откликнулся Редингот.

Они долго шли по трупам. Кстати, не всем трупам это приходилось по вкусу, и некоторые из них пинали идущих. Другие же, сбившись в стайки, курили, бросая злобные взгляды, но на большее пока не решались.

– Это противники новой веры, – на ходу объяснял Японский Городовой. – Но они бессильны, ибо мертвы.

– Я вижу, – отвечал Редингот. – И знаю, что скоро их похоронят. Скорей бы уж!

Города, достопримечательности которого интересовали Редингота, на прежнем месте не оказалось. А оказались на прежнем месте руины.

– Красиво! – восхитился Японский Городовой. – Похоже на старую гравюру, Японский Бог!..

Редингот поддержал его как мог.

– Сейчас гораздо лучше, чем было. – Японский Городовой с чувством глубокого удовлетворения оглядывался вокруг. – Город выглядит особенно древним. Надо было раньше его разрушить.