– Ты о чем? – удивился Квасницкий. Мать тоже подняла на нее вопросительный взгляд.

– Вы знали, что папа составил завещание?

– Заве… нет, милая, впервые слышу!

Рита не сомневалась – на лице собеседника читалась растерянность. Как, впрочем, и на лице Натальи Ильиничны.

– Честно говоря, меня удивляет, что он не поделился с вами, – покачала головой девушка. – С другой стороны, он и меня не поставил в известность!

– Григорий никогда не был предусмотрительным человеком, – пробормотал Квасницкий. – Просто не верится! Да и зачем ему это понадобилось? В любом случае у него всего четверо наследников… Или я кого-то не знаю?

Он нахмурился, и Рита поняла, что имеет в виду Егор Стефанович – возможно, где-то на стороне у отца имелась другая семья или как минимум другие дети. Что ж, может, и так, только Григорий Сергеевич либо ничего об этом не знал, либо не придавал этому значения!

– Все в порядке, дядя Егор, – успокоила его Рита. – Никаких неизвестных наследников у папы нет – во всяком случае, ни один пока не объявился, и к завещанию они отношения не имеют.

– Кто же тогда наследник?

– Я.

– Т-ты? Одна?!

– Сама в шоке, – согласилась девушка. – Я абсолютно случайно обнаружила папино завещание. Оно было составлено незадолго до его гибели, и единственной наследницей он назвал меня.

– То есть, – медленно произнес мужчина, – только от тебя зависит, что станется с театром?

Она кивнула.

– И?

– Что?

– Ты уже приняла решение?

– Нет пока. Сначала преодолеем премьеру «Камелота», оплатим кредиты, если все пройдет нормально, а потом… В общем, там видно будет!

– Рита, ты понимаешь, какая это ответственность? – осторожно поинтересовался Квасницкий.

– В том-то и дело, что понимаю, дядя Егор, – печально ответила она. – Поэтому, скорее всего, театр придется продавать – где уж мне одной управиться!

– Можешь пообещать мне одну вещь?

– Какую?

– Не решай сгоряча. В любом случае, что бы ты ни надумала, посоветуйся сначала со мной, ладно?

Рита сделала бы это и так. Квасницкий разбирается в таких делах, у него огромный опыт, и она планировала обратиться к нему, когда дело дойдет до продажи. В ее списке уже было несколько имен людей, заявивших о своем желании купить дело Синявского, но она не знала их лично и понятия не имела, кого выбрать. Поэтому она легко дала обещание Егору Стефановичу.

Рита взяла с собой только самое необходимое: Митина квартира находилась недалеко от отцовской, поэтому она решила, что в любой момент сможет заехать домой, если ей что-то понадобится. Кроме того, девушке почему-то становилось легче от мысли, что она не рвет с прошлой жизнью окончательно и бесповоротно. Как бы она ни убеждала мать в собственной решимости связать судьбу с Митей, сама-то Рита знала, что делает это от отчаяния и безысходности: ей требуется поддержка, но единственный человек, от которого она с удовольствием приняла бы ее, недоступен.

У Мити была хорошая двухкомнатная квартира в кооперативном доме. Он недавно сделал ремонт, поэтому все выглядело так, словно только что из магазина: новая мебель, новая посуда, новые чистенькие полотенца в ванной. И все же это типично холостяцкое жилье, здесь явно не хватает женской руки. Оглядевшись, Рита с облегчением подумала, что ей будет чем заняться, обустраивая жилище, в котором им с Митей предстояло строить совместную жизнь. Она надеялась, что общие хлопоты сблизят их. В тот же день, когда перевезла вещи к Мите, Рита уволилась из конторы. Ей была невыносима мысль о том, что придется снова день за днем ходить туда, перебирать бумаги, заниматься склоками и тяжбами, которые ей совсем не интересны. Девушка убеждала себя в том, что увольняется по необходимости, так как надо срочно решать вопрос с отцовским делом, но в глубине души она понимала, что ищет способ избавиться от ненавистной работы. Учась в университете, Рита вовсе не мечтала о сидении с утра до вечера в офисе за оформлением документов. Ей рисовались интересные картины об оперативной работе, она думала о возбуждении, которое испытываешь при слежке за преступником, и о радости победы, когда удается схватить его с поличным. Когда возник вопрос о магистратуре, Рита не колеблясь выбрала уголовное право, но Григорий Сергеевич встал на дыбы. Он даже не пожелал выслушать ее доводы – просто сказал, что, если дочь поступит по-своему, он перестанет с ней разговаривать и откажет от дома. Ультиматум стал для Риты полнейшей неожиданностью – ей-то казалось, что ему, в сущности, дела нет до ее будущего! Возможно, проигнорируй она тогда его заявление, ее жизнь сложилась бы по-другому – лучше, успешнее? Или нет. Рита поступила как обычно: смирилась с неизбежным и занялась корпоративным правом, хотя это, пожалуй, был единственный аспект юриспруденции, который ее вовсе не интересовал. Зато Синявский полагал, что именно там Рите предстоит сделать головокружительную карьеру и заработать состояние. Наверное, Игорь прав, обвиняя ее в инфантильности и бесхребетности, и поэтому она так злится на него. Но отца нет, и некому учить ее, что и как делать. Рита могла наконец сама собой распоряжаться. Не то чтобы она определенно знала, чего хочет, но зато точно представляла себе, чего не желает: заниматься нелюбимым делом и зависеть от чужих решений!

Из конторы ее отпустили с сожалением, ведь Рита считалась хорошим и добросовестным работником. Выйдя из офиса, она вдохнула морозный воздух, наполненный дымом и выхлопными газами, и ей показалось, что в легкие ворвался свежий морской бриз. Она свободна! Ощущение пьянило, несмотря на безрадостную картину вокруг. Рита бодро зашагала по тротуару в сторону стоянки, где оставила машину, как вдруг услышала за спиной звонкий голос, который невозможно было спутать ни с чьим другим:

– Мамочки, да это же Марго! Стой-погоди, мимо не проходи!

Конечно же, это могла быть только Варька: это ее «эксклюзивная» поговорка. Стуча высокими каблуками модных белых сапожек по обледеневшему асфальту и совершенно не боясь поскользнуться, Варя неслась по направлению к Рите, размахивая белой сумочкой с безумным количеством золоченых фенечек. Наконец она затормозила около Риты и практически рухнула на нее, словно пытаясь насмерть задушить в объятиях.

– Ты похожа на Снегурочку! – восхищенно заметила Рита, когда подруга наконец оторвалась от нее и она получила возможность получше ее рассмотреть.

На Варе была курточка из серебристого каракуля с белым песцовым воротником, в котором тонула ее рыжеволосая головка с короткой стрижкой. Девушка могла позволить себе такую стрижку, так как являлась счастливой обладательницей лебединой шеи и кукольно-красивого личика. Несмотря на маленький рост, Варя не терялась на фоне рослых подруг благодаря привлекательной внешности и тонкому вкусу. Высокая Рита чувствовала себя рядом с миниатюрной Варей чуть ли не человеком-горой и потому невольно сутулилась, идя с ней рядом, словно стараясь уменьшиться до размеров подруги. Варя же постоянно сетовала: