* * *

Эти двадцать шагов были самыми долгими в моей жизни. Вчера вечером – господи, это было только вчера! – во мне было столько страха, ненависти и злости, что хватило бы на очередную войну на Ближнем Востоке. Сейчас же я шла к нему и знала, что когда наконец подойду, будет очень сложно не броситься к нему на шею. Скорость и характер этих перемен пугали меня. Большинство людей в моей жизни можно было сразу рассортировать по понятным категориям: это хороший человек, это плохой, вот свой парень, вот чужак. А Феликс не подпадал ни под одно определение. Или попадал под все сразу. Я не могла до конца понять, кто он, чего мне от него ждать, что за сердце стучит в его груди. Единственное, что не вызывало сомнений, – мое желание, чтобы этот раз, когда я шла ему навстречу, – не был последним.

Феликс стоял, прислонившись спиной к машине и засунув руки в карманы. В сотый раз я поймала себя на мысли, что в нем нет ничего от того Феликса, которого я когда-то знала. Я видела перед собой невероятно привлекательного темноволосого парня с сумрачными карими глазами, двухдневной щетиной, в рубашке с расстегнутым воротником, обнажающим загорелое горло, – и словно видела впервые. Это мой мозг, помня о его сегодняшнем подвиге, превратил его в божество, или он всегда был так хорош собой, и только отчаянная ненависть все это время мешала мне увидеть это?

Я остановилась перед ним, стараясь изобразить на лице самое непринужденное выражение, хотя сердце билось как чокнутое.

– Как ты узнал, что моя школа здесь?

– Увидел в доме твою тетрадь с указанием школы. Впрочем, я был уверен, что разминусь с тобой.

«Так и случилось бы, если б не…» – я оглянулась. Мерцалова стояла на том же самом месте с открытым ртом и выпученными глазами. Завтра обо мне поползут новые слухи.

Феликс открыл мне дверь машины и сел за руль.

– Почему ты приехал за мной?

– Как математика?

Мы одновременно задали друг другу вопросы и теперь оба, как обычно бывает, замолчали, боясь снова сказать что-нибудь в унисон.

– Если честно, ожидала чего-то попроще, – наконец ответила я.

На мой вопрос он отвечать, по-видимому, не собирался.

– Поспать удалось?

– Не совсем, – сухо бросил он.

– Жаль, выглядишь утомленным, – начала я. – Завтра нам предстоит сложный день. Я имею в виду Анну и…

– Лика, – перебил он меня.

Я перевела на него глаза и сообразила, что что-то не так. Он еще никогда не обращался ко мне так резко.

– Мои планы не изменились. Я должен уехать сегодня.

Я вздрогнула, впившись пальцами в подлокотники.

– Я п-помню, что ты планировал уехать сегодня, но учитывая то, что произошло, я даже не предполагала, что ты не сможешь задержаться! Ты хоть понимаешь, что з-завтра она придет в себя и первым делом спросит о тебе! А мне сообщить ей, что у тебя нашлись… дела поважнее?! Или что ты хочешь, чтобы я ей сказала?!

Я замолчала, чувствуя, что еще чуть-чуть и разревусь.

– Я должен был напомнить тебе раньше, но решил не волновать тебя перед контрольной.

– О да! Спасибо за заботу! – выдохнула я и непроизвольно сжала кулаки. «Господи, только бы не съездить ему по лицу! Он же за рулем».

Феликс сосредоточенно смотрел на дорогу, я молча давилась слезами. Машину наполнила душераздирающая тишина.

– Хорошо! – гигантским усилием воли я заставила себя говорить спокойно. – Если не завтра, то когда? Когда ты сможешь вернуться и закончить начатое?

По отрешенности, написанной на его лице, я предположила, что ответ меня вряд ли обрадует.

– Я не уверен, что смогу вернуться, Лика.

Я не поверила, что действительно услышала это. Я, наверное, уснула на контрольной или в столовой, и мне снится кошмар.

– Феликс, отдай мне ключи, останови машину и, бога ради, проваливай! – заорала я, не в силах больше находиться с ним рядом.

Он остановился и протянул мне ключи от дома. Я вырвала связку из его руки, выскочила из машины и бросилась бежать. Мост, парк Таврического университета, деревья, скамейки, здание факультета филологии, хвойная аллея. В полном изнеможении я рухнула на какую-то обшарпанную скамейку и уронила голову в ладони. Сказки – они чаще всего заканчиваются, так толком и не начавшись. На землю опустились сумерки, такие же темные и всепоглощающие, как и те, что стояли в душе. Я медленно брела домой вдоль оживленной дороги.

Что бы Феликс ни вытворял, я не позволю себе сломаться. На какой-то миг мне показалось, что от него слишком многое зависит, что он чуть ли не ось, вокруг которой могла бы вращаться не только жизнь Анны, но и моя жизнь. Что он невероятно изменился и теперь не похож ни на одного человека на Земле. Но это не так. Он ничем не лучше тысяч других самоуверенных юнцов, разъезжающих на красивых тачках и корчащих из себя центр Вселенной.

Я была так глубоко погружена в эти мысли, что когда возле меня притормозила обшарпанная красная девятка и загорелый улыбчивый парень спросил, не подвезти ли меня, – я не задумываясь села к нему в машину.

Я знала, что отчаявшиеся люди часто совершают еще безумные поступки просто потому, что им кажется, что хуже быть не может. Я знала, что горе способно заглушить голос рассудка и инстинкт самосохранения. Но я не думала, что это может случиться со мной.

– Дима, – представился незнакомец, резво обгоняя по встречной движущиеся впереди машины.

– Лика, – буркнула я.

– Мы уже в курсе, Ликусик! – раздалось с заднего сиденья.

Я обернулась и почувствовала, как зашевелились волоски на руках. Сзади сидел еще один мужик, и выражение на его лице было предельно ясным: отталкивающее плотоядное вожделение.

«Ликусик». Я уже слышала это прозвище и этот голос. Неоднократно! Тот, кто сейчас сидел сзади, – уже добивался встречи со мной и вот наконец добился. Неужели он выслеживал меня, неужели ошивался возле моего дома, иначе как?!.

– Спасибо, остановите здесь, вот мой квартал…

Машина, не сбавляя скорости, миновала поворот к моему дому.

– Уже? Да чего ты, Ликусик, ща прокатимся с ветерком, ты разве спешишь?

– Остановите, умоляю, я не хочу никуда ехать! – закричала я, запуская трясущуюся руку в сумку. Телефон – господи милосердный! – он не провалился на дно сумки, как обычно случалось, а лежал на самом верху, уютно устроившись на корешках книг. Я на ощупь нажала кнопку быстрого вызова. «Только возьми трубку, Алъхен! Возьми и просто слушай!»

– Какая ты шустрая дрянь, – сказал мне задний и ударил меня так, что потемнело в глазах. Я сжалась в комок и обхватила голову руками. Водила отнял мою сумку и вышвырнул в окно.