Я не большой любитель рассказывать о своей личной жизни. И эту историю написал, только чтобы сказать всем, кто оказался в похожей ситуации: счастливое будущее само по себе к нам не приходит. Все зависит от нас. Мы решаем, каким оно будет.

Сэм Джорджес

Мы с Полом поженились и, как пишут в сказках, «жили долго и счастливо». Я родила троих замечательных детей, у нас был изумительный дом в пригороде и любимая работа. Можно сказать, мы воплотили в жизнь «американскую мечту».

В конце декабря 2010 года мой муж, с которым я прожила сорок четыре года, скончался от инфаркта.

– Мы сделали все, что могли, – сказали мне врачи. – Нам очень жаль.

Как я могла жить дальше, если ушла моя надежда и опора, любовь всей моей жизни, человек, который всегда называл меня «малышка»? Впереди меня ждала одинокая старость.

Дни сразу после смерти мужа прошли как в тумане. За неделю до похорон в нашем доме поселились трое сыновей с женами и детьми. Каждый вечер я забывалась сном в слезах, в кровати, в которой до этого никогда не спала одна.

Мы похоронили Пола за неделю до Рождества. В день похорон шел проливной дождь, словно его оплакивала сама природа. Небо затянули свинцовые тучи, и на кладбище мы отправились в резиновых сапогах. Нас было немного, только члены семьи, всего девять человек. Мои родители, родители мужа, моя сестра и дальние родственники уже давно отошли в мир иной. Я чувствовала себя очень одинокой.

Сыновья принесли в дом елку, поставили и украсили ее новыми елочными игрушками, чтобы хоть как-то поднять мне настроение. У меня рука не поднялась достать с антресолей коробку с игрушками, которыми мы наряжали елочку вместе с Полом. Я сказала себе, что с этого дня ненавижу Рождество. Мы разговаривали, вспоминали, плакали, пытаясь пережить трагедию, которая с нами произошла. А потом все разъехались по своим домам.

Впервые в жизни я встретила Новый год в полном одиночестве. Я была в ужасе от такой жизни. Слишком долго я прожила с Полом и не представляла, как справлюсь одна. Меня охватывала паника, по ночам снились кошмары. Каждый день я просыпалась в четыре утра.

Я посещала специальные группы для людей, переживающих горе. Ходила на приемы к психотерапевту, который должен был помочь мне пережить утрату. По выходным мне звонили сыновья и внуки. Ела я очень мало и сильно похудела. Я плакала каждый вечер, плакала до тех пор, пока не опухало лицо. Мне казалось, я исчезла и от меня осталась лишь одна тень.

Тем не менее я продолжала жить. Наступали праздники, которые впервые за долгие годы мне приходилось встречать без Пола. Первая Пасха, мой первый день рождения, первая годовщина свадьбы, первый День матери, первый День отца. И все без Пола. Праздники пролетали один за другим. Я снова стала ходить по воскресеньям в церковь, вспомнила о Боге, и это оказалось для меня большим подспорьем.

Я звала на ланчи и ужины всех, кого знала, и принимала любые предложения от друзей и знакомых. Старалась постоянно чем-то себя занимать, искала любую компанию, лишь бы не оставаться одной. Такая тактика помогла мне только на время, ведь от утраты и горя никуда не убежишь. Потом я устала от бурной активности и снова стала больше времени проводить дома.

Каждый раз, когда мне хотелось все бросить и покончить с жизнью, я говорила себе, что не сдамся. Я сняла с пальца обручальное кольцо, после чего проплакала весь день. Я выбросила все свои вещи, от которых пахло одеколоном мужа. Мне так хотелось ощутить его прикосновение, но я развернула все его фотографии лицом к стене. Я закрыла наш общий банковский счет и передвинула мебель в спальне. На первый после смерти день рождения Пола я поставила на могиле плиту и возложила цветы. На первую годовщину смерти я купила изысканный крест и повесила его в гостиной. Периодически мы ходили с сыновьями в любимое итальянское бистро Пола и вспоминали его. Я заказала специальные большие круглые значки с его портретом и любимым выражением: «Газ в пол, жизнь – это риск». Именно так он и прожил всю жизнь.

Я пробовала многое, но мне все равно не нравилась моя новая жизнь. Я страдала, но не считала, что самоубийство – хороший выход. И была уверена, что Пол не желал бы мне такой участи. К тому же меня поддерживали дети, внуки и несколько близких друзей.

Второй и третий год после его кончины оказались очень непростыми. Я постепенно стала забывать Пола, но чувство одиночества было непереносимым. Я часами говорила по телефону с подругами, время от времени вскрикивая в трубку: «Мне так одиноко!»

Душевную пустоту заполнить невозможно. Я многократно повторяла себе, что Пол был огромной частью моего мира и горе от его потери никуда не денется. Ты просто привыкаешь жить с горем, примиряешься с болью утраты, которая становится нормой жизни. Ты можешь сдаться и умереть – или жить дальше. Мне было плохо, но я продолжала жить.

В день четвертой годовщины после ухода Пола я решила разобраться со своими чувствами начистоту. Пол желал, чтобы я жила ярко и насыщенно – так, как жил он сам. Я хотела не просто влачить жалкое и бессмысленное существование, а жить. Постепенно я превращалась в нового, закаленного горем человека, и этот человек мне нравился.

Я пошла на курсы рисования и начала посещать встречи вдов и вдовцов. А еще написала книгу о том, что пережила и испытала.

Сейчас я веду курсы писательского мастерства для пенсионеров при Калифорнийском университете – недавно подписала контракт на целый год. Мне нравится преподавать. Я помогаю пенсионерам овладеть пером и считаю, что занимаюсь важным и полезным делом.

Скоро начнется пятый год без Пола, и я смотрю в будущее с большим оптимизмом. Я благодарю Господа за то, что провела с Полом столько счастливых лет и нашла в себе силы пережить его утрату, став сильнее. Я улыбаюсь и словно слышу слова Пола: ««Газ в пол, жизнь – это риск. Поехали!»

Сэлли Родман

Ее прозвали Форт. Она была дочерью одного из моих двоюродных братьев, ей еще не исполнилось тридцати, когда у нее обнаружили рак груди в последней стадии. Если говорить о том, что жизнь несправедлива, лучше примера вам не найти.

Настоящее ее имя – Мелисса. В борьбе с болезнью она действительно была фортом или крепостью. Сильная и неунывающая, как и многие другие форты, она претерпела некоторые разрушения, но тем не менее стояла крепко. Она боролась с болезнью пять лет. Но болезнь победила.

Все родственники и друзья Форт горевали, стенали и проклинали несправедливую судьбу. Почему умирает такая молодая и активная женщина? Многие жалели – и ее, и самих себя. Никто не мог примириться с тем фактом, что она больна. Никто, кроме нее самой.