— Я так рад, что ты пришла, Ксю.

Перестаю дышать. Хочу уже закончить эту клоунаду. Потому что чувствую что-то. Колющее в самое сердце. Опять вина. Но я не верю. Ни ему, ни Никите. Ковалёв такой же был. Заботливый, нежный. И что в итоге?

Я притворно всхлипываю. Тут же чувствую, как меня поворачивают к себе. От этого звука.

— Мелкая, ты чего?

И я зарываюсь в его грудь, обнимаю.

— Тём, у меня ничего не было с Никитой, — выпаливаю и сильнее обнимаю его. Пускаю несколько слёз. Но неосознанно. Вспоминаю их предательство. И влага сама стекает по щекам. — Он соврал. Я не понимаю зачем…

Я молчу про спор. Они ведь не знают, что я слышала.

Но слово «вскрытая» с уст Ковалёва набатом звучит в ушах. Вырывает гнев и злость наружу. Которые пытаюсь заглушить.

— И теперь меня все считают… Ты сам знаешь. Мне никто не верит. Даже ты ему поверил. А я ведь надеялась, что хотя бы…

Я поднимаю на него глаза полные слёз.

— Ты поверишь мне.

— Я верю, мелкая, — цедит сквозь зубы. Опускает ладонь мне на макушку. Успокаивающе поглаживает. — Верю. Прости, но… Он мне фото показал. Где ты лежишь в одних…

Я расширяю от шока глаза.

Что он сделал?

И снова уже реву, даже не контролируя это.

— Не бойся, он никому не покажет. Но как думаешь, что я должен был подумать? Но мне важны твои слова, мелкая.

Я снова прикладываюсь щекой к его груди. Сжимаю пальцы на его футболке на спине и стараюсь сдержать все ругательства.

— Я верю тебе.

— Спасибо, — срывается с губ. — Ты единственный, кто меня понимает.

Я отрываюсь от него, вытираю слёзы тыльной стороной ладони.

— Я, наверное, пойду, — проговариваю. — Пришла, чтобы объясниться. Ты мне важен, Артём…

Я опускаю взгляд в пол.

— И я не выдержу, если и ты отвернёшься от меня.

Он снова делает шаг ко мне. Субботин опускает ладони мне на щёки, смотритв глаза. А я боюсь. Что он сейчас сделает. Я ведь вижу по его глазам, чего он хочет. Скорее всего, сделать то, что сделал и Никита. Поцеловать. А потом рассказывать всем, что я ему дала.

— Скоро придут все… — выдыхаю, боясь. — Я пой…

Я не успеваю договорить. Артём наклоняется, впивается в мои губы поцелуем. Так внезапно. Резко. Что я и сделать ничего не успеваю. Хочу оторваться, но не знаю, как он отреагирует.

Но мне везёт. Под окном слышатся голоса. И Никиты в том числе.

Я отрываюсь от Артёма, и под его недоумевающий взгляд, проговариваю:

— Там Никита идёт. Я видеться с ним не хочу. Пойду… — огибаю его. Но останавливаюсь на пороге. Оборачиваюсь и по-доброму улыбаюсь: — не говори ему, что я приходила. Ладно? Пусть это останется нашим секретом?

Он кивает. Тепло смотрит на меня своими глазами. У меня опять в груди колит.

Нет, Ксю. Все парни — козлы.

— Договорились.

Я открываю дверь и выбегаю на улицу. Иду в противоположную сторону. Опять накидываю капюшон, который слетел, как только Тёма притянул меня к себе.

На сегодня, думаю, хватит… Думаю, после этого Артём начнётся хуже относиться к Никите. Возможно, даже встанет на мою сторону. Пока не знаю. А вдруг это их план?

Я так не хочу об этом думать!

Но всё же в раздумьях дохожу до домика… Сажусь на лавочку и наслаждаюсь тишиной. Все уже по домам разбрелись. Потемнело. И пока нет никого на улице, раздумываю что буду делать дальше. Так и продолжить Артёма переманивать на свою сторону?

А может…

Поговорить с Никитой? Немного поругаться с ним? А потом простить? Специально.

Не знаю..

— Мелкая, — доносится знакомый голос.

Я резко поднимаю голову вверх.

Чёрт-чёрт-чёрт.

Я не успеваю ничего придумать. А Никита уже появляется передо мной. Стоит напротив, засунув руки в карманы штанов.

От него слышать «мелкая» намного больнее, чем от Артёма.

— Я поговорить пришёл.

— О чём? — только один вид на него и в груди всё зажигается. От злости. — Чтобы ещё один слух пустить? Что у нас что-то было? Зачем ты это сделал, Никит?

Никита тянет ко мне руку, но я отшатываюсь от него.

— Ксюш, — он сглатывает, — давай поговорим. Спокойно поговорим. Пожалуйста.

— Не вижу смысла, — гордо произношу я и разворачиваюсь, чтобы уйти.

Но тут же ощущаю крепкие руки на своих ногах. Меня хватают и подбрасывают наверх. И вот я уже лежу на плече Ковалева.

— Ты что?! — кричу с негодованием. — Отпусти! Поставь меня на место!

— Тихо, — говорит Никита, не останавливаясь и неся меня куда — то в чащу. — Будешь шуметь — себе же хуже сделаешь. Сама понимаешь. Внимание лишнее привлечешь.

Я стучу по его спине кулачками, но все бесполезно.

— Куда ты меня несешь? — спрашиваю, озираясь по сторонам.

Мы уже в лесу. Никита идет по узкой тропинке.

— Туда, где нам не помешают поговорить и откуда ты не сбежишь.

Становится жутковато. Особенно помня то, что он уже успел натворить.

Но Никита приносит меня на берег реки. Той самой, в которой мы тогда купались. Втроем.

Кажется, что это было так давно…

Никита ставит меня, наконец, на землю.

— Садись, — кивает на повалившееся дерево. — Я все равно тебя не отпущу, пока мы не поговорим.

Он слишком серьезен, чтобы спорить и что-то пытаться доказать ему. Поэтому я послушно сажусь на бревно.

Никита садится на корточки передо мной.

— Ксюш, — зовет меня и пытается заглянуть в глаза, но я отвожу взгляд. — Прости, а?

Вот так просто? Прости? Впиваюсь в него взглядом. И он сам все понимает. Без лишних слов.

Пытаюсь встать, но он кладет свои руки мне на ноги и не дает мне пошевелиться.

— Прости, — повторяет серьезно.

— Никит, — я смотрю ему прямо в глаза. Между нами, наверное, не больше двадцати сантиметров. — Зачем ты это сделал? За что? Что я тебе сделала? Ты решил мне так отомстить, да?

Он хмурится:

— О чем ты? За что отомстить?

— За куртку. Разве нет? — для меня все очевидно. Другой причины я не вижу.

— Бред какой-то, — бормочет он. — Причем здесь это?

— А как еще объяснить твое поведение? Я думала, ты мне друг или даже…