– Я всё улажу, милая, – с издевательской улыбкой, скривился мне в ответ Эйдан.

Но это было ещё не всё, в больницу меня взялись сопровождать двое телохранителей Эйдана, лишая меня последней возможности его обхитрить.

– А вы зачем? Я прекрасно знаю дорогу! Передайте мистеру Прайсу, что это уже лишнее.

– Мистер Прайс приказал нам неотступно следовать за вами, сказав, что вдова мистера Натана Прайса склонна к побегам, неприятностям и провалам памяти, и если с вами Кира, случится нечто подобное – он пустит нас на фарш для собачьего питомника, – отчеканил мне один из охранников, не моргнув и глазом.

Я стойко выдержала анализы, УЗИ, энцефалографию, но заявление доктора Лобо, о том, что мне необходимо задержаться на пару дней, для проведения поддерживающей терапии – вывело меня из себя окончательно.

– Я чувствую себя прекрасно и мой ребёнок в порядке, и единственное, что меня бесит это вы, ваша больница и Эйдан Прайс! Я услышала ваши рекомендации, доктор, но вы не можете меня здесь удерживать! – метала я молнии.

– Я нет, а они да. У охранников за дверью чёткое указание мистера Прайса.

– Тогда, если Эйдан Прайс так обожает шантаж, передайте ему, что, если он не явится сюда – я что-нибудь сделаю. Выберусь на карниз двенадцатого этажа, всажу пипетку в глаз его охраннику, засуну вам в задницу ваш стетоскоп, или придумаю нечто поизощрёнее. Это не лезет уже ни в какие ворота, доктор, ваша совесть хоть и куплена, но вы должны это понимать – мистер Эйдан Прайс мне теперь никто!

И этот никто, провоцирующий меня на неадекватность одним лишь своим взглядом, явился через час в сопровождении без вины виноватого доктора.

– С чего начнёшь, с пипетки или стетоскопа? – съязвил Эйдан, окинув меня своими проницательными янтарно-зелёными глазами. – Я у вас сегодня в роли мальчика на побегушках что ли? Сначала в участок, затем к истеричке в больницу! Ну, извергни на меня свой гнев Кира, не стесняйся! – сила характера и эта завораживающая мужская красота выбивали почву из-под ног, обезоруживали и нервировали одновременно. Интересно только меня одну? Он негодовал. И не только из-за инцидента с дракой. Эйдан сердился, потому что я снова вернулась в его жизнь. Я видела по этим глазам, что особая боль опять напомнила ему о себе, вскрыв рану. Ворот его рубашки был расстёгнут, и мне было заметно как пульсирует вена, как играют желваки на уставшем лице. Мне не хотелось бередить его прошлое. Мы сейчас были неподходящей компанией друг для друга, хоть притяжение никуда и не делось.

– Я начну с того, что просто уйду отсюда, – процедила я, будучи уже на взводе.

– Кира, вы должны понимать, что само по себе, то, что вы забеременели во второй раз – это уже чудо, – вступил доктор. – Но ваше психоэмоциональное состояние может губительно сказаться на таком маленьком сроке. Тонус слишком высок, плод может сорваться. Мы лишь хотим помочь вам выносить здорового малыша.

– Я не уверена. Что ваша цель сохранить этого ребёнка. Особенно учитывая ненависть Прайсов ко мне и к моему погибшему мужу. Возможно, вы удерживаете меня здесь насильно только ради того, чтобы спровоцировать этот самый выкидыш.

Моментально взбесившись, резко повернувшись к двери, Эйдан распахнул её, колотясь от целого клубка рвущих его эмоций. Его красивое лицо побледнело, а глаза из золотисто-изумрудных превратились в темно-карие.

– Уходи сейчас же! – скрипнув зубами, процедил он мне в лицо. – Убирайся Кира! Только последствия будут уже исключительно на твоей совести!

Я и ушла, а он не стал меня удерживать. Но во мне зародилось сомнение. И вместо того, чтобы вернуться домой, я отправилась в другую частную клинику, где мне компетентно подтвердили слова доктора Лобо.

Я ошиблась, и теперь чувствовала себя виноватой в своих беспочвенных обвинениях. Я действительно начинала походить на истеричку.

Заключив контракт на медицинское обслуживание, я осталась в больнице, которую уже выбрала сама, но вечером, держа телефон почему-то дрожащими руками, я всё-таки набрала номер Эйдана.

– Даже не знаю, зачем поднял трубку, – проворчал его бархатный голос.

– Прости, … я сказала ужасную вещь, … вы были правы. Ты с твоей заботой и доктор Лобо со своим курсом лечения, – виновато выдавила я. – Я снова ошиблась на твой счёт, мне очень стыдно Эйдан.

– Извиняйся лучше перед доктором Лобо. Я тебя всё равно не прощу. Надеюсь, ты подлечишь свои нервы, потому что нам придется поговорить с тобой Кира. Это будет касаться дел Натана.

«О боже, только не это! Не сейчас, ни потом, никогда!»

– Все фонды, имущество, счета компании переходят Прайсам, мне ничего не нужно Эйдан, это не моё, я даже слушать не стану. Если тебе нужен мой отказ – он у тебя есть. В суд я тоже подавать не собираюсь. Мы с Натаном подписали брачный контракт, я специально на этом настояла, так что ни о каких делах не может быть и речи!

– Господи, до чего же у этой женщины скверный характер! Память к тебе так и не вернулась, но ты абсолютно переродилась, и я не представляю, что мне с тобой делать! С одной стороны я тебя знаю, с другой как бы уже и нет. Нравится выводить меня из себя? Ей богу Кира, ты пожалеешь, если заставишь меня освежить тебе память и на счёт этого! – прорычал он, но затем, овладев собой, сменил тему и свой тон, – В контракте есть пункт о наследниках, поэтому мы обсудим это. Позже, хорошо? … Кира …ты любила его? Ответь мне на этот вопрос прямо сейчас!

– Спокойной ночи, Эйдан.

Нет, продолжать дальше этот разговор не было никакого смысла, особенно в том русле, в которое он завернул. Маркус … Натан … с мужчинами меня явно преследовал злой рок.

Когда ты не думаешь – боль идёт позади, ты не видишь её, и боли будто бы и нет, но стоит тебе только вспомнить … – ты оборачиваешься и смотришь прямо в бездонные глазницы. Чтобы жить дальше – лучше смотреть вперед, за горизонт, пытаясь увидеть там просвет.

     Только-только я начала дремать, как меня всполошил шум повышенных голосов, дверь в мою палату приоткрылась, шаги были мужские, я мгновенно напряглась, внутренне приготовившись к самому худшему сценарию, но увидев своего посетителя в свете ночника, тут же почему-то расслабилась. Хотя разве можно полностью расслабиться в присутствии Эйдана Прайса?

Я думаю, это было нереально.

– Ты ведь не спишь? – произнес он, останавливаясь у моей кровати.

– Уже нет естественно, – выползла я из-под одеяла, кутаясь в свой короткий шелковый халатик, чувствуя себя голой под этим придирчиво обиженным взглядом. И чем дольше он смотрел на меня, не произнося ни звука – тем сильнее у меня начинала кружиться голова. С его появлением палата сразу же стала душной и тесной.

Я хотела его остановить, но опередив меня, Эйдан включил центральное освещение, видимо, чтобы лучше разглядеть мою сконфуженность.

– Что стряслось Эйдан?

– Ты не ответила на мой вопрос.