Джиджи ведет мою машину, Эд следует прямо за нами. Я заставляю себя думать, вспомнить хоть что-то – напрасно. В голове каша: мысли путаются, живот подвело. Мы сворачиваем на боковую дорожку, ведущую к моей квартире над гаражом, и Джиджи глушит машину. Я открываю дверь, ко мне сразу подходит Эд, берет меня за руку:

– Тебе лучше не оставаться одной. Давайте поднимемся все вместе.

Всю дорогу я судорожно цепляюсь за его руку и не отпускаю, даже когда мы оба уже сидим на маленьком диванчике. Джиджи садится напротив, в оранжевое икеевское кресло с откидной спинкой, в котором я люблю читать. Рядом на столике лежит стопка книжек, которые я читаю. Знаю, вид у меня сейчас такой, будто я получила контузию, и самочувствие соответствующее.

– Все будет хорошо, Эдди. Теперь мы многое узнаем. Ты же этого хотела, – говорит Джиджи.

Во мне снова нарастает паника.

– Мне страшно, Джиджи. А если мы узнаем что-нибудь ужасное?

– Конечно, ты боишься. Не бояться было бы странно. Но ты можешь двигаться вперед постепенно, по шажочку.

Я киваю и поворачиваюсь к Эду:

– Все время думаю о том, что он сказал. Если я жила в Бостоне, как очутилась на шоссе в Нью-Джерси? Непонятно.

– Не знаю, Эдди. Может, ты уехала из Бостона, а потом что-то стряслось.

– Может быть, – говорю я, подумав. – Но как я могла забыть, что у меня есть ребенок? Он сказал, что была суррогатная мать, потому что якобы я не могла забеременеть. Если мы пошли на такую крайность, значит, мне очень сильно хотелось ребенка. Так почему же я не помню?

В поисках ответа я смотрю на Джиджи.

– Я не эксперт, но мне кажется, что человек с амнезией может забыть даже своего ребенка.

Я сижу, закусив губу, и пытаюсь привести мысли в порядок, когда открывается дверь и на пороге возникает Гэбриел. Чувствую облегчение и беспокойство одновременно.

– Ты так быстро уехала. Нам надо поговорить, – говорит он, по-прежнему стоя на пороге и держась за ручку двери.

Эд и Джиджи разом поднимаются.

– Побудьте вместе, – говорит Джиджи. – Если захотите потом зайти, то мы не спим.

Гэбриел пропускает их и благодарит. Оставшись наедине, мы пристально смотрим друг на друга, не произнося ни слова, кажется, довольно долгое время. Вот человек, которого я люблю и за которого хочу выйти замуж. Как я могу его бросить? Что мне делать, если Джулиан вернется с неопровержимыми доказательствами? Я его совсем не знаю. Как я могу уйти к совершенно чужому человеку? А если память не вернется ко мне никогда? Неужели я проведу остаток жизни с человеком, которого не могу вспомнить?

Гэбриел подходит и садится рядом со мной.

– Возможно, он говорит неправду. Или перепутал тебя с кем-то очень похожим.

Нутром чую, что это не так, но киваю:

– Возможно.

– Надо навести о нем справки, Эдди. Мы поищем информацию в интернете, может быть, даже подключим детектива. Кто его знает, может, он аферист. Нельзя просто взять и поверить ему на слово.

Я слышу отчаяние в его голосе и чувствую то же самое. Качаю головой:

– Плохая идея. Если я начну про него читать, мне будет трудно разобраться, что я помню, а что вычитала. Не хочу рисковать.

Дотрагиваюсь до его щеки.

– Ты ведь понимаешь меня, правда?

– Наверное.

Он встает и начинает ходить из угла в угол, как зверь, готовый атаковать. Мне его безумно жаль. Я ни за что не хочу причинять ему боль, но меня не покидает тошнотворное предчувствие, что в конце концов так и будет.

– Я хочу присутствовать, когда он вернется, – говорит Гэбриел, выжидающе глядя на меня.

После долгого раздумья говорю:

– Не уверена, что это хорошая…

– Я не дам ему вот так просто прийти и увезти тебя, – перебивает он. – Мы пока ничего о нем не знаем.

– Со мной будут Эд и Джиджи. Он явится с доказательствами, и здесь ты вряд ли что-то изменишь. Думаю, ты и сам понимаешь.

Внезапно он останавливается, разворачивается и смотрит на меня с горящими глазами:

– Идея. Сегодня же уезжаем. Туда, где нас никто не найдет, и тайно поженимся.

Это так трогательно и безрассудно, что мне стоит труда не засмеяться. Я встаю, заключаю его в объятия и говорю:

– Я хочу за тебя замуж больше всего на свете, но ты же знаешь, мы не можем так сделать.

Отстраняюсь и беру его руки в свои:

– А что дальше? Будем прятаться от твоей семьи и больше никогда их не увидим? Я ни в коем случае не дам тебе обидеть родителей и сестру. И потом, я уже замужем за Джулианом и буду повинна в двоемужии.

Он беспомощно смотрит на меня. Я снова думаю о девочке:

– И если у меня есть дочь, то я не могу снова бросить ее.

Его лицо омрачается.

– Ты должна настоять на тесте ДНК. Эта история с суррогатной матерью пахнет мошенничеством. Добейся доказательств.

У меня кружится голова.

– Пожалуйста, Гэбриел. Дай мне во всем разобраться.

– Я не могу потерять тебя, Эдди. Не могу, понимаешь?

Он привлекает меня к себе, и мы стоим так, чувствуя биение сердец друг друга. «Я тоже не могу потерять тебя», – думаю я, но знаю, что слишком поздно. Он уже потерян.

Восторг, который Джулиан испытал, когда нашел Кассандру, после события в галерее совершенно улетучился. Она не узнала его, не вспомнила Валентину – у нее не осталось ни единого воспоминания о жизни до того, как она стала Эддисон, или кем там она звалась. По дороге в отель он попытался унять тревогу. Трудно было поверить, что всего за два года она начала полностью новую жизнь. Он-то свою жизнь поставил на паузу, ждал и искал. Но теперь ему стало ясно, насколько неразумно было полагать, что и для нее время остановилось, как остановилось для него. Единственное, что он мог сделать, – отправиться домой, собрать документы и показать ей и людям, которые ее окружали, что она с ним связана.

Войдя в отель, Джулиан пронесся через тихий холл к лифтам. В номере он первым делом достал из мини-бара виски и залпом выпил. Затем открыл компьютер и заказал билет на самый ранний рейс в Бостон на следующий день. Ему нужно было как можно больше времени, чтобы дома ни о чем не забыть. Он договорится насчет Валентины, попросит ассистента перенести прием пациентов на этой неделе и потом соберет абсолютно все, что поможет доказать Кассандре его правоту.

В какой-то миг он подумал, не привезти ли в Филадельфию Валентину, но быстро отверг эту идею. Было бы безрассудно рассказывать что бы то ни было дочери, не зная точно, вернется ли Кассандра с ним домой. Валентина и так достаточно натерпелась за свою маленькую жизнь. Нет, нужно было строить планы с оглядкой, никаких резких движений. Он попросит няню – женщину, которой интуитивно доверял, – на несколько дней забрать девочку к себе, пока он не сочтет, что пришло время ей воссоединиться с матерью. В воскресенье он приедет в Филадельфию на машине и встретится с Кассандрой. Если все пройдет по плану, то в понедельник он вместе с ней вернется в Бостон.