— Мы их рано или поздно нагоним, сэр, — сказал Скрипач. — И лучше — вместе со всей ротой…

— Так вытаскивай задницу из седла и садись тут, на дороге, сержант! А драться предоставь остальным! Остальные — за мной!

Ранал пришпорил своего взмыленного коня и поскакал галопом.

Усталым жестом Скрипач приказал морпехам выдвигаться и сам поскакал следом на отчаянно брыкающейся кобыле.

— Нервишки пошаливают, — выкрикнул Корик, пролетая мимо карьером.

— У кого — у кобылы моей или у лейтенанта?

Сэтиец ухмыльнулся вполоборота:

— У кобылы… разумеется. Тяжеловато ей, Скрип.

Серипач поправил за плечами тяжёлый мешок и собранный арбалет.

— Я ей пошалю, — пробормотал он. — Увидишь ещё.

Полдень уже миновал. Почти семь колоколов прошло с того момента, как адъюнкт убила Ша’ик. Скрипач снова и снова оглядывался на север — в Рараку, откуда накатывалась, чтобы обнять его, песнь — а потом опадала лишь затем, чтобы вновь накатиться. Далеко на горизонте, за огромным песчаным бассейном, он теперь увидел вал белых облаков.

Ого, что-то тут не так…

Внезапно в лицо ему ударил ветер с песком.

— Они ушли с дороги! — выкрикнул Ранал.

Скрипач прищурился, глядя на запад. Конники действительно съехали по южному склону, а теперь скакали по диагонали — прямо навстречу песчаной буре. О, боги, только не песчаная буря… опять… Он точно знал, что эта — естественная. Обычное дело для пустыни: завертится, словно капризный демон, побесится колокол-другой, а потом исчезнет так же быстро, как началась. Он поднялся в стременах.

— Лейтенант! Они нас туда хотят заманить! Используют бурю как прикрытие! Лучше нам…

— Ещё раз откроешь на меня рот, сержант, — язык вырву! Слышал меня?

Скрипач смирился.

— Да, сэр.

— В погоню, солдаты! — рявкнул Ранал. — Буря их задержит!

О да, ещё как задержит…

Геслер смотрел в ослепительное марево пустыни.

— И кто же это такие? — поинтересовался он шёпотом.

Морпехи остановились, когда стало понятно, что четверо странных всадников скачут им строго наперерез. Размахивая над головами длинными белоснежными клинками. В странной блестящей белой броне. И кони белые. Вообще всё белое.

— Что-то они нам не рады, — проворчал Ураган и поскрёб бороду.

— Да и Худ с ним, — рыкнул Геслер, — но они ж не перебежчики, да?

— От Ша’ик? Кто их знает. Нет, наверное, но всё равно…

Сержант кивнул:

— Песок, дуй сюда.

— Здесь я, — фыркнул сапёр.

— Парень, как далеко гасит эта твоя треклятая штуковина?

— Не уверен. Не было возможности опробовать. Скрип говорит, мол, шагов на тридцать-сорок забрасывает «ругань» — очень уж близко…

— Хорошо. Остальные — спешиться и увести коней на другую сторону. Истин, держи поводья покрепче — если вырвутся, нам конец.

— Я Бордука видел и его взвод к югу отсюда, — проговорил Пэлла.

— Ага, заблудились, небось, как и мы, — и теперь-то их не видно, так?

— Так, сержант.

— Худ бы побрал этого Ранала. Напомни мне его убить, когда в следующий раз увижу.

— Есть, сержант.

Нападавшие оказались очень высокими. Они начали выкрикивать странные боевые кличи, когда устремились к подножью холма.

— Заряжай, парень, — проворчал Геслер, — только не облажайся.

Тяжёлый арбалет скопировали с оружия Скрипача. Выглядел он отлично, насколько это вообще возможно для тяжёлого арбалета… Только маловато! Тридцать шагов для «ругани». Худовы котлетки нам всем…

Подлетели нападавшие. Кони галопом понесли их вверх по склону холма.

Глухой стук — и что-то крупное и серое полетело вниз.

«Ругань»! Худов х…

— Ложи-и-ись!

Холм под ними будто подбросило. Геслер грохнулся в пыль, закашлялся в белёсой туче, затем с проклятьем накрыл голову руками, когда сверху посыпались камни.

Через некоторое время сержант поднялся на ноги.

На противоположной стороне холма Истин пытался бежать во все стороны одновременно — следом за лошадьми, которые в дикой панике разбежались.

— Худовы яички на сковороде!

Геслер упёр руки в бока и гневно огляделся по сторонам. Остальные солдаты вставали — ошеломлённые и грязные. Ураган налетел на Песка и схватил за горло.

— Не переусердствуй, капрал, — заметил Геслер, когда Ураган начал трясти сапёра. — Потом моя очередь — и чтоб он живой был. И проверь, Худа ради, что у него там нет «шрапнелей» за пазухой.

Ураган замер как вкопанный.

Геслер подошёл к яме, которая образовалась на склоне холма, и взглянул вниз.

— Ну, — протянул он, — больше они за нами гоняться не будут, это уж точно.

— Интересно, кто же это всё-таки был? — спросил Пэлла.

— Броня-то, похоже, взрыв выдержала. Можешь спуститься да выскрести, что там от них осталось… хотя, если подумать, не стоит. Надо коней переловить.

Геслер обернулся к остальным:

— Хватит прохлаждаться, парни! За дело.

Лёжа у края дымящегося кратера, оглушённый взрывом, измазанный останками коня, Йорруд застонал. Всё тело покрыли синяки, голова раскалывалась, его тошнило — но прежде следовало снять шлем.

Рядом закашлялся среди каменных обломков брат Эниас. Затем позвал:

— Брат Йорруд?

— Что?

— Я хочу домой.

Йорруд промолчал. Негоже ведь было бы поспешно и от всего сердца согласиться, несмотря даже на их теперешнее положение.

— Займись остальными, брат Эниас.

— Это и вправду были те нарушители, что пролетели через наш мир на корабле?

— Да, — ответил Йорруд, продолжая возиться с застёжками шлема. — И вот что я подумал. Подозреваю, что, странствуя по нашему миру, они пребывали в неведении о законах лиосанов. Не спорю, незнание законов не освобождает от ответственности. Но следует учитывать также мотив безвинной инерции.

Где-то в стороне хмыкнул Малахар:

— «Безвинной инерции»?

— Именно. Ведь этих нарушителей притащил за собой — помимо их воли — дракон, заклинатель костей из т’лан имассов. Если уж нам следует отыскать и покарать врага, то не до́лжно ли охотиться за этим драконом?

— Мудрые слова, — заметил Малахар.

— Ненадолго вернуться в наши владения, — продолжил Йорруд, — чтобы пополнить припасы и взять новых коней, а также починить сломанное и так далее. Думается, в данный момент это подходящий план действий.