Мод было мучительно больно и стыдно. Она вышла из дворца. Снаружи стояли Вильсон и Ллойд Джордж в окружении ликующей толпы. Она обошла ее и направилась сразу в гостиницу, где жила немецкая делегация.

Только бы Вальтер был не слишком угнетен: для него сегодня был ужасный день.

Когда она пришла, он собирал вещи.

— Мы уезжаем сегодня же, — сказал он. — Вся делегация.

— Так сразу! — Она совсем не думала, что произойдет после подписания договора. Это было событие такой огромной важности, что она была не в состоянии загадывать, что случится дальше.

Вальтер, напротив, думал об этом, и у него был план действий.

— Поедем со мной! — сказал он просто.

— Но мне не получить разрешения на въезд в Германию…

— Какое еще разрешение? Я получил для тебя паспорт на имя фрау Мод фон Ульрих.

Она растерялась.

— Как тебе удалось? — сказала она, хотя вряд ли это был самый важный вопрос из пришедших ей на ум.

— Это несложно. Ты жена гражданина Германии. Тебе положен паспорт. Я воспользовался своими связями лишь чтобы ускорить процесс.

Она смотрела на него и молчала. Это было так внезапно.

— Ты поедешь? — спросил он.

Она увидела ужас в его глазах. Он думал, что она может в последнюю минуту отказаться. Мод чуть не заплакала при мысли, что ему так страшно ее потерять. Какое счастье, когда тебя так сильно любят.

— Да, — сказала она, — я поеду. Конечно, поеду.

Но она его не убедила.

— Ты уверена, что хочешь этого?

Она кивнула.

— Помнишь историю Руфи из Библии?

— Конечно, а что?

За последние недели Мод несколько раз перечитывала ее, и сейчас произнесла наизусть слова, которые так тронули ее:

— «Куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог — моим Богом; и где ты умрешь… — она замолчала, не в состоянии говорить из-за перехватившей горло судороги, но перевела дыхание и продолжила: — Где ты умрешь, там и я умру и погребена буду».

Он улыбнулся, но в глазах у него стояли слезы.

— Спасибо тебе, — сказал он.

— Я люблю тебя, — ответила она. — Во сколько наш поезд?

Август — октябрь 1919 года

Гас и Роза вернулись в Вашингтон одновременно с президентом. В августе они ухитрились получить отпуск и поехали домой, в Буффало. На следующий день после приезда Гас повел Розу знакомиться с родителями.

Он нервничал. Ему отчаянно хотелось, чтобы Роза понравилась матери. Но у мамы было завышенное мнение о его привлекательности для женщин. О какой бы девушке он ни заговорил, она обязательно находила у нее недостаток. Ни одна не казалась ей достаточно хороша, особенно в том, что касалось положения в обществе. Даже если бы он пожелал жениться на дочери английского короля, она наверняка сказала бы: «Неужели ты не мог найти красивую и хорошо воспитанную девушку в Америке?»

— В первую очередь, мама, ты заметишь, что она очень хорошенькая, — сказал Гас в то утро за завтраком. — А потом заметишь, что она видит только одним глазом. Через несколько минут ты обнаружишь, что она очень умная. А когда хорошо ее узнаешь, ты поймешь, что это самая чудесная девушка на свете.

— Я в этом не сомневаюсь, — ответила мать в своей привычной тошнотворно-неискренней манере. — А кто ее родители?

Роза пришла во второй половине дня, когда мать прилегла вздремнуть, а отец был еще в городе. Гас повел ее смотреть дом и сад. Она нервно спросила:

— Ты понимаешь, что у меня дома все гораздо скромнее?

— Ты привыкнешь довольно быстро, — сказал он. — И потом, мы с тобой в таком великолепии жить не будем. Но, может, купим маленький изящный домик в Вашингтоне.

Они поиграли в теннис. Бой был неравный: Гас с его длинными руками и ногами играл намного лучше, тем более что ей было трудно верно определять расстояние. Но играла она целеустремленно, бросалась за каждым мячом и выиграла несколько сетов. В белом теннисном платье, доходящем по тогдашней моде до середины лодыжек, она выглядела так хорошо, что Гасу требовались большие усилия, чтобы сосредоточиться на мяче.

С блестящими от пота лицами они пошли в дом пить чай.

— Постарайся проявить максимум терпения и благожелательности, — сказал Гас перед гостиной. — Мама бывает ужасно высокомерной.

Но мать вела себя прекрасно. Она поцеловала Розу в обе щеки и сказала:

— Как отлично вы оба выглядите после игры на свежем воздухе! Прямо пышете здоровьем! Мисс Хеллмэн, я очень рада встрече с вами, и надеюсь, мы подружимся.

— Вы очень добры, — сказала Роза. — Дружить с вами — большая честь.

Мать осталась довольна комплиментом. В высшем свете Буффало ее считали достойной дамой, и для молодых девушек было вполне уместно выказывать ей почтение. Роза почувствовала это мгновенно. Умная девочка, подумал Гас. И великодушная, учитывая, что в душе она ненавидит подобные правила.

— Я знаю Фрица Хеллмэна, вашего брата, — сказала мать. Фриц играл на скрипке в Буффальском симфоническом оркестре. Мать была в составе правления. — У него большой талант.

— Благодарю вас. Мы очень им гордимся.

Мать вела светскую беседу, Роза позволяла ей направлять разговор. Гас не мог не вспомнить, как уже приводил сюда девушку, на которой хотел жениться: Ольгу Вялову. Мать вела себя совсем иначе: она была вежлива и радушна, но Гас знал, что это шло не от души. Сегодня же она казалась искренней.

Накануне он спрашивал мать о семье Вяловых. Льва Пешкова послали в Сибирь военным переводчиком. Ольга редко выходила в свет, и, казалось, всю себя отдавала воспитанию дочки. Джозеф пытался воздействовать на отца Гаса, сенатора, с тем, чтобы послать белым более существенную военную помощь.

— Кажется, он думает, что большевики нанесут урон семейному делу Вяловых в Петрограде, — сказала тогда мама.

— Это лучшее, что я только слышал о большевиках, — ответил ей Гас.

После чая они разошлись переодеться. Гас чувствовал волнение при мысли, что в соседней комнате Роза принимает душ. Он никогда еще не видел ее обнаженной. В Париже они целовались в ее гостиничном номере, но до секса у них не дошло. «Не хочу казаться несовременной, — виновато говорила она, — но мне кажется, лучше с этим подождать». На деле она была не такой уж анархисткой.

К обеду ждали ее родителей. Гас надел короткий смокинг и спустился вниз. Он смешал отцу коктейль, но сам пить не стал: чувствовал, что голова может понадобиться.

Спустилась Роза. Она была в черном платье и выглядела изумительно. Ее родители появились ровно в шесть. Норман Хеллмэн был во фраке и белом галстуке, что не совсем подходило для семейного обеда, но, может быть, у него не было смокинга. Это был эльфообразный человечек с обаятельной улыбкой, и Гас сразу понял, что Роза похожа на него. Два мартини он выпил довольно быстро — из чего можно было сделать вывод, что он чувствовал себя неловко, — но в дальнейшем от алкоголя отказывался. Мать Розы Хильда была грациозной красавицей с красивыми тонкими руками. Трудно было представить ее горничной. Отцу Гаса она сразу понравилась.