Глава 60

Испытание огнем

Весь день они провели одни. Огонь давно потух, еды им не принесли. Впрочем, не важно — кусок все равно не полез бы в горло, и никакое пламя не растопило бы лед в душе Роджера.

Ближе к вечеру индейцы объявились — несколько воинов в сопровождении пожилого мужчины, наряженного в кружевную рубашку и самотканую накидку, с красно-желтыми полосами на лице. Шаман. Он принес горшочек с какой-то черной жидкостью.

Александр уже оделся и стоял не шевелясь. Шаман приблизился к нему и запел что-то дребезжащим старческим голосом, после чего обмакнул кроличью лапку в горшок и разрисовал все лицо священника черным.

Затем индейцы ушли, а священник, зажмурившись, осел на землю. Роджер заговорил с ним, предложил воды — пытался хоть как-то выразить поддержку, но тот лишь молчал, застыв каменной статуей.

А когда солнце село, наконец прервал молчание:

— Уже недолго осталось… Я просил вас помолиться обо мне. Не знаю, зачем: то ли о спасении жизни, то ли о спасении души… Однако в любом случае это бесполезно.

Роджер открыл было рот, но священник резким жестом вскинул руку:

— Прошу вас лишь об одном: брат, молитесь, чтобы я умер достойно. Чтобы я смог умереть молча. — Он впервые за весь день посмотрел на Роджера. Глаза у него влажно блестели. — Я ни за что не опозорю ее криками.

Вместе с сумерками зазвучали барабаны. Прежде Роджер никогда не слышал их в деревне. Звук, казалось, шел отовсюду и пробирал до костей.

Могавки вернулись. Священник сам разделся догола и вышел, не обернувшись на прощание.

Роджер сидел, глядя на закрывавшую вход шкуру… и слушал.

Он понятия не имел, сколько времени просидел вот так, вслушиваясь в барабаны и другие звуки: топот, голоса, шум толпы… надеясь не услышать крики Александра.

Внезапно барабаны смолкли. Послышались крики, взорвавшиеся какофонией воплей. Роджер вскочил на ноги и захромал к двери. Ее, конечно же, сторожили — охранник заглянул внутрь и грозными жестами велел пленнику угомониться, красноречиво махнув дубиной.

Роджер замер. Пот лил с него ручьем, а он стоял в полутьме и вслушивался в шум. Казалось, снаружи беснуются черти. Что там творится? Какая-то драка?

Крики стали тише, хотя изредка то там, то здесь раздавались пронзительные завывания и визги — а еще какие-то глухие стуки, стоны и прочие звуки серьезной стычки. Что-то врезалось в стену хижины; она содрогнулась до самой крыши и треснула.

Роджер прижался к трещине глазом, пытаясь разглядеть, что происходит снаружи. Ему мало что было видно: лишь угол длинного дома напротив, полосу вытоптанной земли и отблески большого костра. Красно-желтые сполохи вились вперемешку с черными тенями, словно в воздухе плясали огненные демоны. Причем некоторые демоны были настоящими — два темных силуэта пронеслись мимо, будто сплетясь в удушающем объятии. Еще несколько пробежали в сторону костра.

А потом Роджер застыл, вжимаясь лицом в древесину, — сквозь визги могавков он вполне отчетливо разобрал крики на гэльском.

— Caisteal Dhuni! — взревел кто-то, перекрывая истошный вой индейцев.

Шотландцы! Белые! Он должен добраться до них! Роджер заколотил по треснутой стене, пытаясь проломить себе выход.

Боевой клич раздался снова:

— Caisteal Dhuni!

Нет, это был уже другой голос! А первый отозвался:

— Do mi! Do mi! Ко мне, сюда!

В ответ поднялась новая волна визга — к мужчинам присоединились женщины, и орали они куда громче.

Роджер врезался в стену плечом. Дерево хрустнуло, но устояло, хотя трещина заметно удлинилась. Роджер ударил снова — опять безуспешно. Тогда он в отчаянии ухватился за край одной из лежанок, зубами и ногтями выломал тонкое бревнышко и что было силы обрушил на поднятое колено. Бревнышко треснуло, и у Роджера осталась шестифутовая палка с заостренным концом. Зажав ее толстый край под мышкой и выставив перед собой наподобие копья, Роджер ринулся к выходу.

Он вылетел в мешанину тьмы и пламени, холодного воздуха и дыма, в шум, распаливший кровь. Увидел впереди темный силуэт и рванул к нему. Тот отскочил и поднял дубинку. Роджера влекло вперед, он не мог ни остановиться, ни ускользнуть, поэтому просто бросился наземь, и тяжелое навершие пролетело в каком-то дюйме от головы.

Перекатившись на бок, он взмахнул копьем, попав индейцу по затылку. Тот пошатнулся и упал на Роджера.

От индейца разило спиртным. Виски! Впрочем, удивляться было некогда. Роджер кое-как выбрался из-под грузного тела, встал на ноги и поудобнее перехватил свой шест.

За спиной кто-то крикнул, и он повернулся. Ногу свело дикой болью, и руки дрогнули, чуть не выронив импровизированное копье. Индеец, валявшийся на земле, вцепился в нижний конец, пытаясь отобрать палку. Угомонить его удалось лишь еще одним ударом.

Роджера шатало, он еле стоял на ногах, но все же повернулся к костру — огромному пламени, алой стеной вздымавшемуся до самых небес. Поверх чужих голов Роджер видел в его сердце черную фигуру, жестом благословения раскинувшую руки — их на пылающем шесте удерживали кожаные ремни. Длинные волосы вились на ветру, взрываясь снопами искр; голову словно озарял золотой нимб Христа.

А потом Роджера что-то треснуло по макушке, и он камнем рухнул на землю.

Сознание он так и не потерял, хотя двигаться или говорить не мог, но все еще слышал, что происходит вокруг. Роджера подняли, и пламя костра стало жарче; оно ревело в ушах. Господи боже, его хотят бросить в огонь! Ему удалось дернуть головой, и сквозь сомкнутые веки проник свет, однако упрямое тело отказывалось слушаться…

Рев пламени ослаб, но по лицу, как ни странно, скользнул горячий воздух. Роджер ударился о землю, покатился и замер, уткнувшись носом в грязь и раскинув руки и ноги. Под пальцами была сырая глина.

Он дышал; грудная клетка мерно двигалась сама собой. Мир понемногу замедлял вращение.

Издалека по-прежнему доносился шум; здесь же было спокойно, тишину нарушало лишь его собственное рваное дыхание. Роджер очень медленно приоткрыл глаза. Отблески пламени плясали на бревенчатых стенах. Хижина. Опять.

Из-за бульканья в легких он ничего не слышал. Роджер пытался затаить дыхание, но хрип не утихал, — и вдруг стало ясно, что эти звуки издает кто-то другой.

Сам не зная из каких сил, он привстал и повернулся, жмурясь от невыносимой боли в висках.

— Охренеть! — вырвалось у него.

Он потер ладонью лицо и моргнул, но мужчина футах в шести от костра никуда не делся.

На боку, запутавшись в малиновом пледе, с измазанным в крови лицом лежал Джейми Фрейзер.

Роджер тупо уставился на него. Последние месяцы он только и думал, что о