понимаю. Она ведь, наверное, знает… ну, что вы чувствуете…

Брианна смущенно закашлялась, пряча красное лицо под плащом.

— Черт… — пробормотал он. — Будь оно все проклято! Не стоило мне соглашаться на эту прогулку. Да, знает. Хотя я, право, не понимаю, почему она относится ко мне столь настороженно. Не ревнует же, в конце концов.

Брианна сосредоточенно закусила нижнюю губу.

— Думаю, она боится, что вы его как-то обидите.

Грей потрясенно вскинул голову.

— Я? Обижу?! Это каким же образом? Она что, считает, я свяжу его и изнасилую?

Грей говорил в шутку, однако в глазах Брианны мелькнуло странное выражение, и слова застряли у него в горле. Он схватил ее за руку. Брианна закусила губу и осторожно высвободилась.

— Вы когда-нибудь видели моего отца без рубашки?

— Вы о шрамах у него на спине?

Она кивнула.

Он забарабанил пальцами по колену, обтянутому тонким сукном.

— Да, я их видел. Это моих рук дело.

Брианна потрясенно выдохнула. Красный кончик носа ярко выделялся на фоне побелевшей кожи.

— Не все, — уточнил Грей, глядя на клумбу с засохшими мальвами. — Его пороли и раньше, причем куда сильнее, поэтому он знал, на что напрашивается.

— Как это — напрашивается?..

Брианна медленно подвинулась на скамье: не столько затем, чтобы приблизиться к Грею, сколько потому, что не могла спокойно усидеть на месте, словно облако, терзаемое ветром.

— Я был комендантом в Ардсмуре, он ведь вам рассказывал? — Грей вновь откинул с лица непослушные волосы. — А он был офицером, джентльменом, единственным на всю тюрьму. Он неофициально возглавил тамошних якобитов. Мы с ним не раз ужинали в моем кабинете. Играли в шахматы, говорили о книгах. У нас были общие интересы. Мы… стали друзьями. А потом… перестали ими быть.

Грей замолчал.

— Так вы хотите сказать… его выпороли, потому что он вас отверг?.. — Брианна с презрением отшатнулась от него.

— Нет, черт возьми! Ни в коем случае! — Грей схватил платок, шумно высморкался и бросил его обратно на скамью. — Как вы смеете так говорить?!

— Вы же сами сказали — «он знал, на что напрашивается»!

— Да, знал!

— Еще скажите, что он сам себя наказал! Это же невозможно!

Грей хотел было ответить, но лишь фыркнул. Он выразительно поднял бровь, понемногу успокаиваясь.

— Разве! Лично вы последние месяцы только этим и занимаетесь.

— Мы не обо мне речь ведем!

— Конечно же, о вас!

— Нет! — Брианна склонилась над ним, яростно сверкая глазами. — Поясните, что вы, черт возьми, имели в виду!

Ветер дул ему прямо в лицо, вызывая слезы. Грей отвернулся.

— Что я здесь делаю? — пробормотал он. — Я, похоже, сошел с ума, раз обсуждаю с вами такие темы…

— Да плевать мне, сошли вы с ума или нет. — Брианна ухватилась за его рукав. — Вы расскажете, что у вас случилось с моим отцом.

Лорд Джон стиснул зубы, и Брианна решила уже, что он отмолчится. Однако он слишком долго держал это в себе.

Плечи Грея приподнялись под плащом и опали — он сдался.

— Мы были друзьями. Потом он узнал о моих чувствах. И нашей дружбе пришел конец. Однако этого ему было мало; он решил порвать любые наши связи окончательно и бесповоротно. Поэтому он соврал. Когда во время обыска у одного из заключенных нашли обрывок килта, Джейми Фрейзер при всех заявил, что эта вещь принадлежит ему. Тогда шотландцам было запрещено носить национальную одежду… да и сейчас тоже.

Грей набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Он смотрел вдаль, не сводя взгляда с рваной бахромы деревьев на том берегу, темнеющей на фоне бледного весеннего неба.

— Как комендант, я обязан был исполнять закон. Я должен был его наказать. И он прекрасно об этом знал.

Лорд Джон запрокинул голову, прижимаясь затылком к резной спинке скамьи, и зажмурился, пряча глаза от колючего ветра.

— Я бы простил его за отказ, — с тихой горечью сказал он. — Но не смог простить, что он меня использовал. Что заставил не просто причинить ему боль, но и унизить. Джейми Фрейзеру мало было отвергнуть мои чувства — он решил их растоптать. Это уж слишком.

Брианна невольно накрыла руку Грея своей ладонью. Она была большой и на удивление теплой.

— У него имелись на то свои причины. Дело не в вас. Однако он сам должен рассказать, если захочет. Хотя вы все равно его простили… Почему?

Грей сел прямо и пожал плечами.

— Пришлось. — Он заглянул Брианне в глаза. — Сперва я ненавидел его всем сердцем. А потом понял, что любовь к нему — это часть моей души, может быть, даже лучшее, что во мне есть. И то, что он не разделяет моих чувств — не важно… Если бы я не простил его, если бы эта любовь погибла — тогда часть меня пропала бы. А я вдруг понял, что не хочу ее терять. — Грей слабо улыбнулся. — Как видите, я тот еще эгоист.

Он встал и потянул Брианну за руку, вынуждая тоже подняться.

— Идемте, дорогая. Мы вконец закоченеем, если и дальше будем здесь сидеть.

Они направились к дому. Шли молча, держась за руки. А когда добрались до сада, Грей вдруг заговорил:

— Наверное, вы правы. Жить рядом с любимым, зная, что тебя лишь терпят из чувства долга, — я бы тоже так не сумел. Совсем другое дело — взаимное уважение супругов, тогда да, такой брак имеет право на жизнь. Пока партнеры честны друг с другом…

Скривив губы в усмешке, он покосился в сторону помещений для рабов.

Брианна непонимающе уставилась на него, свободной рукой отведя с лица прядь медных волос.

— Так вы принимаете мое предложение?

В груди вместо ожидаемого облегчения обосновалась странная пустота.

— Нет, — ответил он. — Я-то, может, и простил Джейми Фрейзера, а вот он мне никогда не простит, если я на вас женюсь.

Грей усмехнулся и похлопал ее по ладони, лежащей на его локте.

— Однако я дам вам немного времени и избавлю от ухажеров и тетушкиных забот. — Он посмотрел на дом, чьи окна прятались под плотными шторами. — Как думаете, на нас кто-нибудь смотрит?

— Готова поклясться, что да, — хмуро ответила она.

— Вот и отлично.

Он снял кольцо с сапфиром, повернулся к Брианне лицом и взял ее за руку. Стянул перчатку и церемонно нацепил кольцо ей на мизинец (на другой палец оно не налезло бы. А потом приподнялся на цыпочки и легонько поцеловал в губы, после чего, не дав прийти в себя от удивления, подхватил под руку и потянул за собой к дому.

— Идемте же, дорогая моя. Расскажем всем о нашей помолвке.