– О, тебе повезло! – воскликнул человек. – Мои друзья приехали с морского побережья. Если удастся состряпать это дельце, мы все вместе отправимся на побережье. Согласен? Не захочешь оставить названую мать, мы и ее возьмем – будете жить с нею в свое удовольствие.

– Братец, а не пьян ли ты? – обеспокоенно спросил Хэ Сань. – Разве можно говорить о таких вещах во всеуслышание?

Он отвел своего знакомого в укромное место, где они обо всем условились, а затем разошлись каждый в свою сторону. Но об этом мы пока рассказывать не будем.

После того как Цзя Чжэн сделал Бао Юну выговор и послал его присматривать за садом, никто в доме из-за хлопот, связанных с похоронами матушки Цзя, не вспоминал о нем и не давал ему никаких поручений. Бао Юн не очень был этим опечален, работал и ел, когда ему вздумается; если становилось скучно, ложился спать, а проснувшись, гулял по саду, развлекался игрой с ножом или упражнялся в драке на дубинках.

В то утро, когда состоялась церемония выноса гроба покойницы, Бао Юн, которому никаких поручений не дали, как обычно, отправился бесцельно бродить по саду и вдруг увидел молодую буддийскую монахиню, сопровождаемую даосской монахиней-старухой, которые подошли к внутренней калитке сада и стали стучаться.

– Куда направляется почтенная настоятельница? – приблизившись к монахиням, спросил Бао Юн.

– Мы узнали, – отвечала монахиня, – что сегодня рано утром состоялся вынос гроба с телом старой госпожи и что четвертая барышня Си-чунь осталась присматривать за домом. Чтобы ей не было скучно, наша настоятельница решила навестить ее.

– За всеми воротами сада присматриваю я, – заметил Бао Юн, – и я попросил бы вас вернуться! Если хотите видеть барышню, приходите, когда возвратятся наши господа!

– Откуда ты взялся, черномазый? – рассердилась монахиня. – Какое тебе дело, куда мы ходим?

– Терпеть не могу таких, как вы! – вспылил Бао Юн. – Не пущу, и баста! Что вы мне сделаете?

– Возмутительно! – вышла из себя женщина. – Когда была жива старая госпожа, никто не мешал нам ходить через сад! А ты, разбойник этакий, никого не признаешь. Все равно пройду!

Она схватилась рукой за кольцо калитки и несколько раз изо всех сил дернула его.

Мяо-юй не могла произнести ни слова от возмущения, она уже хотела уйти, но тут женщины, присматривавшие за вторыми воротами, услышали перебранку и вышли посмотреть, в чем дело. Увидев, что Мяо-юй собирается уходить, они поняли, что Бао Юн ее обидел.

Надо сказать, что все служанки в доме знали, что Мяо-юй близка со старшими госпожами и дружит с четвертой барышней Си-чунь, и боялись, как бы Мяо-юй не рассказала хозяевам, что ее не впустили в дом.

Одна из женщин торопливо подбежала к Мяо-юй и стала извиняться.

– Простите, мы не знали, что вы придете, и опоздали открыть. Четвертая барышня дома, она как раз только что вспоминала о вас. Идите к ней! А этот малый, что присматривает за садом, новичок, он еще не знает наших порядков. Как только госпожа вернется, мы попросим, чтобы она его наказала и выгнала!

Мяо-юй сделала вид, будто не слышит слов женщины, и направилась прочь. Привратница принялась умолять ее вернуться. Она взволнованно говорила, что боится, как бы ее не обвинили во всем случившемся, и даже хотела встать перед Мяо-юй на колени. Тогда Мяо-юй последовала за нею.

Бао Юн не стал больше задерживать монахинь, только свирепо сверкнул глазами, вздохнул и зашагал прочь.

Мяо-юй и даосская монахиня, придя к Си-чунь, выразили ей соболезнование по поводу горя, постигшего семью, а затем принялись болтать с девушкой о всяких пустяках.

– Поскольку меня оставили присматривать за домом, придется несколько ночей не спать, – говорила Си-чунь. – Вторая госпожа Фын-цзе болеет, а одной мне сидеть по ночам скучно, да и страшновато. Если бы здесь был хоть один мужчина, я была бы спокойна, однако мужчинам запрещено появляться на женской половине дворца. Вы удостоили меня своим посещением, и мне хотелось бы попросить вас провести хотя бы одну ночь у меня. Мы поиграли бы в шахматы, поболтали.

Собственно говоря, Мяо-юй не очень хотелось оставаться здесь, но растерянный вид Си-чунь и упоминание о шахматах поколебали ее, и она согласилась. Даосскую монахиню она послала передать послушнице, чтобы та принесла ей чайные принадлежности и постель.

Си-чунь была вне себя от радости. Она приказала Цай-пин вскипятить собранную еще в прошлом году дождевую воду и заварить самого лучшего чаю.

Мяо-юй имела отдельный чайный прибор, и вскоре послушница принесла его.

Си-чунь собственноручно заварила чай. Затем девушки уселись и завели беседу. Когда наступило время начала страж, Цай-пин поставила перед ними шахматы, и началась игра. Си-чунь сперва проиграла две партии, и только когда Мяо-юй уступила ей четыре фигуры, она наполовину отыгралась.

Так незаметно наступила четвертая стража. Все было тихо.

– Когда начнется пятая стража, пойдешь спать, – предложила Мяо-юй, – обо мне не беспокойся, моя послушница будет мне прислуживать.

Си-чунь не хотелось уходить, но остаться было неудобно, так как она чувствовала, что Мяо-юй желает побыть одна. Но едва Си-чунь собралась уходить, как раздались крики служанок, присматривавших по ночам за восточными комнатами. Потом прибежали служанки Си-чунь.

– Караул! В дом кто-то забрался! – кричали они.

Си-чунь и Цай-пин услышали мужские голоса, растерялись от страха и сами закричали.

– О Небо! – воскликнула Мяо-юй. – Наверное, грабители!

Она быстро заперла дверь, погасила светильник и через глазок в окне выглянула наружу. Заметив несколько мужских фигур, она, онемев от страха, тихонько присела возле окна.

– Беда! – прошептала она. – Во дворе здоровенные мужчины!

Тут послышались крики ночных сторожей:

– Ловите злодеев!..

– Из верхней комнаты исчезли все вещи! – кричал кто-то. – В восточные комнаты уже побежали, а мы идем в западные!..

Служанки Си-чунь, находившиеся в передней, услышали, что подоспели свои, и закричали:

– Только что несколько человек забралось на крышу!

– Да, да, они там! – откликнулись сторожа.

Поднялся шум. С крыши полетела черепица, и сторожа в нерешительности остановились.

Но тут раздался пронзительный крик, распахнулась садовая калитка, и оттуда выскочил здоровенный детина с толстой дубиной в руках. Люди бросились кто куда.

– Ловите воров! – крикнул детина. – За мной!

Слуги и сторожа от испуга словно приросли к месту, а детина продолжал кричать. Наконец одному из слуг, обладавшему острым зрением, удалось опознать его. Это был не кто иной, как Бао Юн. Тот самый, который приехал во дворец Жунго с рекомендательным письмом из семьи Чжэнь!

Узнав, что это Бао Юн, слуги приободрились.

– Один разбойник сбежал! – сообщили они. – Остальные на крыше!

Ударив дубиной о землю, Бао Юн устремился на крышу.