Ее шаги постепенно замедлились и наконец замерли как раз напротив резиденции мэра, мрачного двухэтажного особняка в стиле Тюдоров с деревянной обшивкой по кирпичной кладке, огороженного замысловатой решеткой кованого железа. Слова Себастьяна заставили Рэйчел побледнеть как полотно. Он выглядела больной.

— Никаких особенных усилий для этого не потребуется, — продолжал он, как ни в чем не бывало. — Я дам вам список людей, которых хотел бы пригласить. Жодле подготовит меню, но мне бы хотелось, чтобы вы взяли на себя роль хозяйки дома, приветствовали гостей и тому подобное.

Она, не отрываясь, смотрела на крахмальный перед его рубашки. Ее губы были плотно сжаты в прямую линию, но ей никак не удавалось удержать пробегавшую по ним нервную дрожь.

— Так что вы скажете, миссис Уэйд? Могу я рассчитывать на вас?

— Милорд, — с трудом проговорила она наконец.

— Да?

На один миг Рэйчел встретилась с ним взглядом, и этот краткий взгляд сказал Себастьяну все: она прекрасно понимала, что за игру он с ней затеял.

— Милорд, я бы попросила вас предоставить мне еще немного времени.

Он ожидал, что она капитулирует без борьбы, безропотно примет его жестокое предложение и будет переносить последствия со свойственным ей стоическим терпением. Считать ли эту робкую увертку шагом вперед? Это зависело от того, в чем состояла конечная цель (его цель, понятное дело, а не ее), но он и сам еще был не вполне уверен, чего именно хочет добиться: спасти ее или довести до крайности.

— Вы попросили бы предоставить вам еще немного времени, — повторил Себастьян, словно смысл ее слов был ему не вполне понятен. — Но для чего?

Ему безумно нравилось следить за тем, как мучительно она подыскивает слова.

— Я не… мне кажется, что я не смогла бы… боюсь, я не сумею показать себя с лучшей стороны и… мне не удастся стать достойной вас и ваших друзей по случаю такого… торжественного мероприятия.

— А в чем причина?

Она оглянулась кругом в надежде на чье-то спасительное вмешательство, но чуда не произошло: никто не пришел ей на помощь.

— Просто я… не готова…

Вопреки своим собственным намерениям, Себастьян сжалился над ней.

— Последние десять лет вы провели в одиночной камере. За это время вы утратили способность общаться с другими людьми и по-прежнему почти не в состоянии сделать даже простейший выбор. Добрые граждане Уикерли считают вас убийцей. Вполне естественно, что общение с ними представляется вам затруднительным. Вам хочется держаться подальше от людей и привлекать к себе как можно меньше внимания, пока вы пытаетесь наладить для себя хоть какое-то подобие обычного существования. Если бы выбор зависел от вас, вы предпочли бы не заниматься подготовкой празднества и не играть роль хозяйки дома для целой толпы незнакомых и враждебно настроенных к вам людей.

Она была явно поражена его способностью угадывать, что творилось у нее в душе, но ее изумление не польстило его самолюбию. Зато ему было чертовски интересно за ней наблюдать. Светлые, почти лишенные цвета глаза расширились, черты лица ожили, в них появилось по-детски растерянное выражение. В эту минуту она напомнила ему девушку с семейной фотографии, юную и свежую, еще не утерявшую способности удивляться. Она сложила руки чуть ли не молитвенным жестом. Чувство благодарности вызвало у нее на лице живую улыбку.

— Милорд, я вам очень…

— Но ведь выбор зависит не от вас, не так ли? Он зависит от меня.

Ну вот, теперь ему пришлось наблюдать, как на ее подвижное лицо опускается привычная маска покорности и испуга. Но что это? Искра негодования сверкнула в ее глазах и тотчас же угасла, подавленная усилием воли. Не дай Бог прогневать его светлость выражением недовольства! Себастьян ощутил легкое разочарование. Все слишком просто, ее лицо для него — все равно что открытая книга. Ему хотелось решать более трудные задачи. Но отчего ее эмоции просматривались как на ладони? Может, все дело в отсутствии зеркала у нее в камере? Или в том, что в течение десяти лет ей запрещалось смотреть на окружающих? Может, за это время она забыла, что выражение лица человека выдает его мысли и чувства?

— Ну хорошо, — с важностью произнес Себастьян, — так и быть, я удовлетворю вашу просьбу. Дам вам еще немного времени. Но не советую возлагать слишком большие надежды на эту отсрочку, это было бы ошибкой, — предупредил он, наклоняясь к ней поближе. — Я не отшельник, а Линтон-холл не монастырская келья. Рано или поздно у меня будут гости, и вам придется помочь мне их развлекать. Кроме того, нанимая вас на работу, я имел в виду более разнообразные обязанности, чем простое поддержание чистоты и порядка в доме.

Себастьян решил не вдаваться в подробное перечисление других «обязанностей», ради исполнения которых нанял ее. В этом не было особой нужды. Они оба отлично знали, в чем состоят эти «обязанности».

— Благодарю вас, милорд, — холодно ответила она.

Он отвесил легкий поклон. Они хорошо понимали друг друга.

Колокол церкви Всех Святых начал отбивать полдень. Пора было отправляться на встречу с мэром, но склоненная голова Рэйчел вновь отвлекла Себастьяна. Опять ее лицо было скрыто под этой старомодной шляпкой! Ему в голову пришла идея.

— Идемте со мной, — бесцеремонно скомандовал он, просунув руку ей под локоть и увлекая за собой.

Она была так ошеломлена, что покорно позволила ему провести себя мимо деревенского трактира. Вот они миновали пивную и кузницу Суона. Когда Себастьян наконец остановился у входа в магазин готового платья мисс Картер и толкнул дверь, пропуская Рэйчел, она на секунду замешкалась, растерянно оглядываясь по сторонам, но все-таки вошла в лавку впереди него.

Себастьян познакомился с мисс Картер несколько недель назад, еще во времена недолгого царствования Лили. В один прекрасный день его ветреная возлюбленная выразила желание прогуляться в деревню с единственной целью — заглянуть в магазин, чтобы высмеять местные вкусы и фасоны. Ее поведение никак не способствовало завоеванию симпатий хозяйки, распространившей свою неприязнь и на него. Заслышав колокольчик, мисс Картер, миниатюрная блондинка, чья приветственная улыбка была привычно приклеена к губам, вышла из задней комнаты, чтобы встретить покупателей. Как только она увидела, что на сей раз виконта сопровождает скандально известная Рэйчел Уэйд, даже неискренняя улыбка сползла с ее лица. Себастьян понял, что лишь его титул заставляет владелицу лавки держаться в границах вежливости.

— Вы носите траур, миссис Уэйд? — осведомился он, прислонившись к прилавку.

— Прошу прощения?

— Может, вы недавно потеряли кого-то из близких и поэтому считаете своим долгом ходить в черном?

— Я… нет, милорд.

— Или в коричневом?

— Нет, милорд.

— Отлично.

Себастьян рывком развязал бант у нее под подбородком и сдернул с головы безобразную шляпку. Трудно сказать, на которую из двух женщин его широкий жест произвел наибольшее впечатление: и экономка, и хозяйка модной лавки выглядели одинаково огорошенными.