— Куда они ушли? — спросил его князь подъехав к роднику.

Его некогда великолепная хазарская кольчуга его была в разрывах, и починить её сербам так и не довелось. Потемневший пурпурный плащ съёжился от сырости, шитьё разорвалось шлем с чеканными изображениями был искорёжен и покарябан. Зато конь под ним дышал бешенной силой, шёл бодро, уверенно ставя копыта и капая белой пеной с удил.

— В сторону долины, похоже! — ответил ему Оря и махнул рукой себе за спину, — но нет уверенности, что это остатки отряда, что убежал после сражения.

— Надо бы их нагнать и перебить всех, — рявкнул князь и обернулся к Семику, — они нас теперь боятся и сражаться будут плохо.

— Оно конечно, — согласно затряс бородой мечник, вглядываясь вперёд, где через заросли пробивались, похоже, блики реки Моравы, — только зачем это нам? Зачем влезать в здешнюю войну? Ну напоролись на нас авары, ну отбили мы их. Если бы напоролись на нас франки или моравы, могло получиться так же. А вот преследовать их и добивать, это совсем другое дело. Это уже не свалишь на случайность. Нам-то это зачем всё?

— Давай-ка сюда этого серба, — сказал князь.

Из-за спин кривичей показалась старая лошадь с Тихомиром на спине. Руки старосты были связаны на животе, оставляя однако возможность держать поводья. Лицо его выражало крайнюю досаду и уныние. Меховая безрукавка съехала на спину, шапка сидела криво, а поржни на ногах развязались. Несуразный вид его дополнялся нагрудной бляхой с изображением коня, с каплями птичьего помёта.

— Отпусти меня, сиятельный господин, — воспользовавшись вниманием, быстро заговорил он, — я тебе в заложники дочку свою пришлю, а потом проводника ещё вместо себя, знающего места все до франкских городов на западе.

— Ты думаешь, что-то оружие, что мы отдали чинить твоим кузнецам не стоит твоей головы? — ответил ему Стовов, не оборачиваясь, — сиди и не дёргайся. Там среди деревьев река блестит, это Морава, что ли?

— Да, мой господин, это почти самое начало Моравы, — ответил Тихомир, — мы сейчас на равном расстоянии от города Оломоуца и города Остравы, у этого родника как раз середина. Недалеко отсюда проходит волок из Одера в Мораву, и хорошо утоптанная дорога, соединяющая два конца Янтарного пути из Балтийского моря в Чёрное. Морава через Дунай туда ведёт торговцев и беглецов. Хорошее место для грабежа.

— Любая река, что течёт среди густо населённой страны, хорошее место для грабежа, — откликнулся Семик.

На тропе, с другой стороны поля, показались три женщины-моравки с корзинами в туках и кувшинами, видимо идущие к источнику, а может, в другое селение. С ними было несколько маленьких детей, в смешных платьицах и рубашонках, повязанных цветными лентами. Увидев сияющее оружием войско, они сперва остановились в нерешительности, а потом потихоньку стали отходить обратно. С той же стороны появился старик с посохом, седой и сморщенный как гриб-дымовик, в меховой накидке и рваных штанах. Не обращая ни на что внимания, он прошёл мимо моравок, идола и между рядами воинов, впрочем к нему совсем равнодушных.

— Утром по дороге, там, за дубравой, похоже, прошло несколько сот конных воинов. Наверно это наши авары, убежавшие с поля боя. Чуть дальше там были ещё следы конного отряда. Они двигались в том же, западном направлении. На аваров не похожи, потому, что подкованы по-другому и плохо. А ночью было видно очень много костров левее от этого места, — тем временем рассказывал князю о своих наблюдениях Оря Стреблянин, — клянусь Матерью Змеёй, очень крутые мёды, и не пчелиные тут варятся, и дело не шуточное делается.

— Меня не пугают следы и костры, — ответил, чуть помедлив, Стовов и красные круги вокруг глаз, обозначавшие бессонницу, стали хорошо видны, когда он щурился от яркого солнечного света, — меня пугает то, что Хетрок нас не найдёт, когда вернётся от Адрианополя. Мы же не можем на каждой местной тропинке поставить по человеку.

— Не волнуйся, полтески найдут наши корабли обязательно. Они же знают, что мы остановимся в истоке Одера, и будут искать стоянку кораблей в месте, где движение на уже невозможно. А окружающие сёла про корабли ему скажут всегда, эти сербы болтливы. Нам остаётся только самим держать связь с кораблями, встав лагерем где-то неподалёку, — рассудительно произнёс Семик, под пристальным взглядом князя, — на таком расстоянии мы встанем, чтобы и внимания не привлекать к кораблям, и деревни местные лишними поборами не злить, и прийти на защиту кораблей, если что. Когда Хетрок вернётся, и скажет, что золото там, в пещере, мы перенесём лодии в Мораву на руках и пойдём до Дуная, а там в Марицу эту как-нибудь попадём, пусть даже посуху. А нет там золота, так пойдём город какой-нибудь местный ограбим, и на лодиях вниз по течению Одера домой, через Восточное море. Что тут думать?

— Что-то в тебе прямо рассказчик проснулся, и не зли меня, — сказал на это князь, хотя было видно, что соображения воеводы его несколько успокоили, — я же так и говорю, что далеко отходить от кораблей не будем, но и рядом находиться не станем. Давайте сделаем тут привал, а то с утра всё идём да идём, не нужду справить толком не можем, ни дух перевести. Что там у вас, родник за камнями?

Кривичи, подъехав за князем к капищу, стали спешиваться. Одни молча садились и ложились в траву, не снимая шлемов, шапок и перевязей с оружием, не заботясь о лошадях. Другие, перешучиваясь и посмеиваясь, отправились к роднику, пить и ополаскивать шеи и лица. Бурундеи и полтески последовали их примеру. Викинги тоже постепенно выходили из-за деревьев, придавая своими кожаными одеждами и богатыми украшениями, как и стребляне меховыми шапками и кожухами, окружающему пространству вокруг заброшенного капища, вид пёстрого торжища. Навьюченные всякой всячиной лошади усиливали это сходство. Ладри с греком Петром стали рассматривать тело убитого авара и спорить, куда могла деться его голова. Ясельда и Ориса отъехали в сторону ото всех и с помощью служанок установили для себя полотняные ширмы на прутьях, скрывающие их от любопытных мужских глаз.

Глава пятая

КОГДА ВАЛЬКИРИИ ОТКАЗЫВАЮТСЯ ЗАБИРАТЬ ГЕРОЕВ

У родника быстро возникла многолюдная толпа, однако никто не толкался и не ссорился. Воины с наслаждением черпали горстями чистую ледяную воду, лили её на затылки. Молодёжь и даже пожилые брызгались её как дети. Раненым давали напиться прежде всего. Служанок-заложниц тоже пропустили вперёд, давая им наполнить кувшины и миски для княжон. Стребляне остановились от всех отдельно, не выказывая особенной заинтересованности в воде, как и