— А как же я? — растерянно протянул Василий, почесав затылок.

Аня рассмеялась, глядя на его круглую, как шар, голову, на обиженное, почти детское выражение лица. Четверть часа тому назад строил из себя крутого мачо, ревновал и бесновался, а теперь захныкал, как малыш, у которого отбирают любимую игрушку.

— А ты будешь ко мне приезжать, если пожелаешь. Всего-то час на машине или электричке.

Василий продолжал бурчать, что, дескать, она всегда такая скрытная, ни о чем ему не рассказывает, а он к ней со всей душой. Аня с поднятой рюмкой подошла к нему ближе, заглянула в глаза и снова улыбнулась — на этот раз примиряюще.

— Давай последнюю.

Она выпили и снова вернулись к дивану.

Когда Маргарита Андреевна, нагруженная пакетами и свертками, поздно вечером вернулась домой, Васи уже не было. Анечка расслабленно сидела на перед телевизором, но смотрела мимо экрана.

К середине декабря всех лихорадило от массы незавершенных дел. Маргарита Андреевна торопилась обустроить квартиру. Жила в ней уже почти четыре месяца, а все оставались какие-то недоделки: в ванной все еще не было полочек, в кухне не подключена вытяжка над плитой, не хватает электрической розетки. Женщина смогла собраться и пригласить мастеров, когда племянница наконец уехала пообщаться с потенциальным работодателем, присмотреться к месту будущей работы. И, поскольку наносу были длинные зимние каникулы, сказала, что останется там недели на две, поживет у отца. На Аню после потери ребенка накатила депрессия, и она стремилась к уединению, игнорируя и Васю.

Учебный семестр на литературных курсах завершался. После пожара в библиотеке занятия были перенесены, как и изначально предполагалось, в какую-то школу на окраине. И то ли в связи с дальним расположением, то ли по рабочей занятости слушатели их прогуливали. Маргарита Андреевна выбивалась из сил, пытаясь заставить учеников выполнять задания: звонила, писала на электронную почту, приглашала прийти каждого индивидуально. И надо было провести итоговое занятие, перед тем как курсанты уйдут писать выпускную работу.

Идею подал Георг, завершающий курс лечения в областном санатории. В телефонном разговоре с руководительницей он предложил собрать группу в санатории: приехать на выходные дни, снять номера с питанием и проживанием. Заметил, что там же можно будет отметить и приближающийся Новый год. Сказал, что договорится с администрацией и о выступлении в актовом зале — выступать перед публикой начинающие писатели любили.

Маргарите Андреевне идея понравилась, хотя у нее не было уверенности, что курсанты воспримут ее с энтузиазмом, ведь народ частью семейный. Но Георг брал всю организацию и обзвон группы на себя, оставаясь старостой и на удалении.

Ближе к выходным Георг отрапортовал руководительнице, что все утряс, что ребята согласны приехать и администрация тоже будет рада принять литераторов. Назначили сбор в пятницу вечером, двадцать первого декабря. Эта дата вдруг сделалась сакральной. Последние месяцы досужие умы только и делали, что рассуждали о конце света. Утром по телефону Георг и Маргарита Андреевна обсудили детали и завершили разговор на веселой ноте:

— Встретим всей группой конец света! — пошутил Георг. Настроение у него по мере выздоровления поднималось.

— На другой планете! Среди заснеженных елей! — подхватила тему руководительница.

Отложив телефонную трубку, Маргарита Андреевна озабоченно посмотрела на часы. Времени до отъезда оставалось в обрез. Сумку с вещами она собрала еще вчера, но еще было необходимо поработать. Следовало подготовить материалы для веб-семинара, который она вела в рамках удаленного образования. Женщина включила ноутбук, но прежде решила заглянуть на сайт конкурса, почитать другие работы, посмотреть результаты голосования. И первое, что она увидела на экране, свое обезображенное лицо, что прежде назвали бы фотоколлажем, а ныне упрощенно — фотожаба. Ее щеки были карикатурно раздуты, а вокруг морковного цвета губ наложены густым черным веночком усы и бородка, абрисом напоминающие те, что носил писатель Александр Куприн.

Взглянула наконец на ник форумчанина. Все тот же Змей Горыныч, что разместил прежде уничижительный отзыв. Упорный злопыхатель выразил свое мнение прямо под обезображенным портретом. Написал, что будто бы Маргарита Орехова, не имея исторического образования, не вправе была браться за биографию писателя начала прошлого века, что она вместо изучения документов в архивах надергала куцых фактов про Куприна из Интернета и что сверхнаглость с ее стороны еще и выставлять свой роман на конкурс.

Маргарита Андреевна застыла в горестном изумлении. Перед глазами поплыл туман, она не сразу поняла, что накатившие слезы мешают видеть экран четко. Но кто, кто занимается этим? Как можно обвинять ее в небрежности?! Она три года не вылезала из архивов, ездила в те места, где жил писатель, и даже одно лето провела в Гатчине, где когда-то стоял его деревянный дом, ныне замещенный пятиэтажкой. Снова вчиталась в запись. Тут была целая прокламация, призывающая объявить ей как писателю бойкот и кинуть «черные шары» в кнопку голосования, проголосовать против ее работы.

И количество «против» уже превышало вожделенные «за».

Наконец Маргарита Андреевна шевельнулась, пытаясь осмыслить происходящее. В прошлый раз, увидев пасквиль, заподозрила было Евтюшкина, с которым у них была взаимная неприязнь. Но сейчас засомневалась. Ну ладно, он мог призвать голосовать «против», но помещать фотожабу на форуме для голосования — это перебор. Каким бы ни был Евтюшкин кляузным мужичком, на такое он вряд ли способен. Да и хватит ли ему технических навыков, чтобы исказить фотографию? С этим надо что-то делать! Она взяла телефон и набрала номер Рубальского:

— Витя, день добрый. Ты можешь говорить? У меня деликатный вопрос…

— Это срочно? Я на почте, уже почти у окошка…

— Нет, но…

— Так. Оставайся на связи.

Виктору Игоревичу как председателю секции прозы часто приходилось решать разные и бытовые, и общественные вопросы, писать куда-то письменные обращения. И хотя при Союзе была секретарь, она часто болела и отсутствовала, тогда он сам шел на почту, кому-то звонил, с кем-то договаривался. Сейчас, уловив в голосе Маргариты тревожные нотки, он пропустил несколько человек в очереди и отошел в сторону, где было тише. Снова поднес трубку к уху:

— Я тебя слушаю, Марго.

— Витя, не знаю, как и начать. В общем, нужна твоя помощь.

— Куда ехать? Записываю адрес!

— Ехать никуда не надо. Если ты можешь сейчас выйти в Интернет… зайди на сайт конкурса. Там на меня фотожабу разместили.

— Минутку. Сейчас… Я еще этот айфон не вполне освоил. Ты подожди, я перезвоню.

Виктор Игоревич поводил неуверенным движением пальцев по экранчику своего девайса — телефона и компьютера в одном устройстве и увидел все, о чем говорила Маргарита. Хотя изображение это было раз в десять меньше, чем в полноэкранном формате большого компьютера, Виктор Игоревич получил представление о степени издевательства над талантливой писательницей.