— Не нашел еды в кухне и решил принести завтрак, — улыбаясь, сказал он, протягивая один из стаканчиков. — Ты живешь в очень неплохом месте. Для меня Пиза всегда ассоциировалась лишь с башней, но город меня поразил.

Франческа окинула Филиппа взглядом — сегодня на нем потертые джинсы и черная футболка с изображением панк-группы. Никогда прежде она не видела его в джинсах и понятия не имела о его музыкальных пристрастиях.

— А еще у меня есть новость, — продолжал Филипп. — Те преследователи были пойманы.

— Да? Когда? Как?

— У меня множество знакомых. Один из них возглавляет отделение компании в стране, которую я предпочту не называть. Они вышли на связь с президентом Кабальерос и пригрозили ему, рассказав, что государства, помогающие острову финансово, в опасности из-за угрозы хищения денег. Час назад мне сообщили, что наших преследователей нашли — один из них оказался сотрудником из штата губернатора, двое других — его двоюродные братья. Губернатора предупредили, что, если с тобой в субботу произойдет что-то неожиданное, его снимут с поста. — Филипп печально улыбнулся. — К сожалению, коррупция сейчас повсюду. У меня такое чувство, что президенту отдадут часть денег.

— Угрозы, шантаж и коррупция! — произнесла изумленная Франческа. — Так вот секрет управления страной.

Он рассмеялся, но глаза его оставались серьезными.

— Такое сплошь и рядом, но на Кабальерос это все выражено как никогда ярко. Не думай, что ты теперь вне опасности. Мы не будем рисковать.

— Я знаю.

Странно было бы ожидать от Филиппа иного поведения. Опасность, которую представляли преследователи, не казалась Франческе такой уж большой — только потому, что она знала: он сделает все, что в его силах, дабы уберечь ее от опасности.

— Что, ты не останешься, чтобы меня защитить? — спросила она, невинно опуская глаза, но сердце ее тревожно подпрыгнуло.

Филипп раскрыл пакет и протянул его девушке. Глаза его озорно блеснули.

— Зачем оставлять все на волю случая, да?

— Разумеется.

— А ты еще и обещала мне экскурсию по замку.

— Да! — торжественно воскликнула она. — Может, нам вообще лучше остаться там до субботы?

— А ты не боишься привидений?

Положив ладонь ему на грудь, Франческа прижалась губами к его шее.

— Ты ведь здесь, и никакие привидения не осмелятся меня напугать.

Чуть позже они отправились в замок на сверкающей новой спортивной машине. Франческа поговорила с матерью, намереваясь заехать проведать ее, но, к своему облегчению, услышала, что та уехала на выходные с тетей Рейчел. Это к лучшему, подумала девушка, — ведь матери пришлось бы представлять Филиппа, не просить же его посидеть в машине.

Мать была сильной женщиной — одной из самых героических людей, что встречались Франческе. Долгие годы она ухаживала за мужем, а недавно похоронила старшего сына — и не позволила себе ни на миг забыть о внешности. Однако ее выдавал голос в трубке — казалось, говорит столетняя старуха. Бедная мама! И как хорошо, что она живет не одна, а с младшей сестрой. Дамы порой доводили друг друга до сумасшествия, но друг без друга не могли. Хорошо, что с мамой рядом есть Рейчел.

Франческа не упомянула, что собирается привезти в замок гостя. Однако она, хотя и не являлась наследницей, имела там свою комнату — такова была традиция. Любой член семьи мог считать замок своим домом. Пиета не изменил этого правила, и у Франчески был свой ключ от семейного крыла замка.

Он стоял на холмах Тосканы в тридцати двух километрах от Пизы. Подъезжая, девушка почувствовала знакомое волнение и не могла удержаться от брошенного украдкой на Филиппа взгляда, чтобы понаблюдать за его реакцией. Он удивленно сказал:

— Так вот что ты имела в виду под словом «замок».

Девушка рассмеялась:

— Подожди, подъедем ближе, и ты увидишь, какой он обветшалый.

Замок был окружен высокой стеной — по меньшей мере, шесть метров, — и на каждом углу сторожевые башни. Он притягивал взгляд среди безмолвия холмов. Филипп сбился со счета, пытаясь понять, сколько там стрельчатых окон. Но, подойдя ближе, он понял, что имела в виду Франческа, говоря о запустении замка. Камень на стенах крошился, превращая изысканные когда-то архитектурные узоры в ничто. Во дворе оказались припаркованы три машины, и повсюду, куда ни кинь взгляд, стояли строительные леса. По-видимому, это было последнее, что успел изменить Пиета.

— А где строители?

— Реставрацию приостановили на пару недель, чтобы почтить память хозяина, — пояснила девушка. — Но тут есть персонал, я им сообщила, что мы приедем.

— А твои родные знают, что ты привезла меня?

— Нет, они приезжают сюда, только чтобы посетить кладбище. Мы с папой единственные, кому здесь нравилось жить. — Взгляд ее устремился вдаль. — Не возражаешь, если я схожу на кладбище?

— Разумеется, нет. Я пойду с тобой, если хочешь.

Оставив вещи в машине, они направились к розовой часовне — она, в отличие от замка, выглядела безукоризненно. Это еще раз подтверждало слова Франчески о том, что семья живет взглядами прошлого. Она вообще первая, кому удалось построить свою жизнь не по веками складывающемуся шаблону, и Филиппа это восхищало.

Кладбище было красивым — пугающим своей безукоризненной, строгой красотой: бесконечные ряды сияющих полированных надгробий и памятников, безупречные ограды. Филипп с Франческой в молчании стояли у могилы Пиеты, похороненного рядом с отцом. Повсюду были вазы с цветами.

Филипп подумал: каково это — быть членом такой дружной, любящей семьи, где все друг друга окружают заботой, порой беспощадной? И ведь это касается не только кровных родственников. Наташа, вдова Пиеты, теперь неотъемлемая часть семейства Пеллегрини, радушно принятая в их ряды. Впервые в жизни мысль об отце пришла к нему вместе с сожалением. Стоя у могил, он думал о том, как его детство могло бы быть другим, если бы отец не оказался случайным прохожим в их жизни — и тогда он мог бы погоревать по нему, как и подобает почтительному сыну. Вспомнив маму — сейчас она наслаждалась комфортом и роскошью, но по-прежнему была недосягаема, — Филипп подумал, что даже взаимное уважение и восхищение друг другом не заменят ему настоящей материнской любви, обычных отношений матери и сына, которые так и не сложились между ними. Потом он подумал о Серджио, о котором горевал, точно о брате.

— Пойдем в замок? — спросила Франческа, отвлекая его от грустных мыслей.

Филипп кивнул. Отношения с Франческой отличались от тех, что были у него раньше — потому ли, что их время вдвоем было ограниченно? В любом случае он собирался извлечь из них максимум удовольствия, прежде чем попрощаться с девушкой навсегда.

* * *

Семейные покои располагались в южном крыле замка, где реставрационные работы должны были только начаться. Идя по темному широкому коридору, Филипп подумал, что здесь очень подходящее место для съемок фильмов ужасов — неудивительно, что впечатлительные Пеллегрини не отрицают легенд о привидениях. Комната Франчески оказалась, однако, совершенно иной.