Я держал в руках стандартный кубик из четырёх рядов во всех плоскостях, разглядывая разноцветную, покрытую лаком поверхность. Мысленно перекрестившись, взялся за одну из граней, которая провернулась с лёгким сопротивлением. Затем вторая, третья… Столяр с нескрываемым интересом наблюдал за моими манипуляциями.

– Спасибо, Виктор Васильевич, вы Мастер с большой буквы, – пожал я ему руку. – Вот две сотни, как договаривались. Кстати, на будущее, если я вдруг попрошу ещё у вас сделать такие кубики, выручите?

– Да без вопросов, Егор, обращайся! Мне самому понравилось эдакое мастерить.

– Отлично, договорились. Только, напоминаю, об этом изделии – никому. Мне ещё нужно патент на него оформить.

– Да за кого ж ты меня, мил-человек, держишь?! Договорились же, а я слово своё держу…

Визит в «Патентное ведомство» чем-то напомнил первый мой поход в ВУОАП. Правда, тогда я был ещё никем, а сейчас моя персона была настолько известной, что первый же чиновник, с которым я здесь столкнулся, попросил у меня автограф. И мне удалось как-то быстро миновать так называемую «комнату сумасшедших», где отфильтровывали психов от нормальных людей.

В отделе, куда меня направили, сидело несколько человек, и моё появление также произвело фурор.

– А вы, Егор Дмитриевич, почему со сборной не уеха ли? – поинтересовался один из сотрудников отдела, грузный мужчина лет пятидесяти, без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами, но при галстуке.

– Травма, – скупо отбоярился я. – Вот чертежи головоломки и опытный образец. Можете ознако миться.

Кубик Мальцева тут же пошёл по рукам. Грани уже через минуту были так перекручены, что даже меня взяло сомнение, смогу ли я кубик собрать. В 1980-х навострился делать это довольно легко, и сейчас, к счастью, былые навыки проснулись от многолетней спячки, так что, как только головоломка снова оказалась в моих руках, я вернул цвета в исходное состояние.

– Да-а, вы действительно гений! – развёл руки худющий старик со сползшими на кончик носа очками. – Коллеги, я думаю, такое изобретение достойно авторского свидетельства, вы со мной согласны?

Ответом ему был хор из восклицаний: «Конечно!», «Безусловно!», «Само собой!»…

Для начала мне пришлось ознакомиться с «Положением по патентованию». Привлёк внимание абзац, где говорилось, что в социалистическом обществе недопустимо использование патентообладателем исключительного права в ущерб общественным интересам.

«Суд вправе пресекать подобные действия. Если патентообладатель отказывается уступить (продать) патент или выдать разрешение (лицензию) на использование его изобретения, имеющего особо важное значение для государства, то по решению Совета министров СССР патент может быть принудительно выкуплен государством либо соответствующей организации может быть дано разрешение на использование изобретения с установлением вознаграждения патентообладателю».

Ну так я и не держусь за своё изобретение, которое на самом деле и не моё вовсе. Просто приятно сознавать, что Советский Союз получит от продажи лицензии или просто реализации игрушки по всему миру миллионы валютных рублей. Для родины, как бы это ни высокопарно звучало, моя помощь окажется весьма существенным подспорьем.

Авторское свидетельство, правда, мне сразу не выдали, сказали, придётся какое-то время потерпеть, нужно проверить кубик на новизну, а то вдруг у кого-то уже есть что-то подобное. Попросили оставить опытный экземпляр и чертежи им, естественно, под расписку.

– Я уверен, что никто в мире ничего подобного не делал, – доверительно сказал мне тот же старик, – так что, молодой человек, готовьтесь месяца через три получить авторское свидетельство. У вас он в единственном экземпляре?

– Пока да, – ответил я, думая о столяре, который при желании мог наклепать этих кубиков сколько угодно. Хотя если нужна твёрдая порода дерева, да ещё просушенная…

– Больше пока не делайте, а то… мало ли.

Мне выдали расписку, в которой моя игрушка была названа просто «Кубик-головоломка».

Я не гордый, у Рубика, кажется, официально он тоже назывался по-другому, что-то вроде «магический куб», но в народе всё равно получил известность как кубик Рубика. Так что и этот после всех проверок, думаю, будет называться кубик Мальцева.

А позже, сидя на лавочке в скверике – одном из зелёных островков в центре Москвы, – я думал, куда пристроить головоломку после того, как получу авторское свидетельство. В то, что государственная машина раскачается сама собой и начнёт штамповать увлекательную игрушку для детей и взрослых, я сильно сомневался. Без толчка тут не обойтись. Тем более на массовый поток можно поставить модель исключительно из пластика. Вот только к кому потом сунуться со своим рацпредложением?

– Ну что ты видел? Дом – работа, работа – дом… А жизнь мимо проходит!

– Ну не скажи. Вот ты хоть и писатель, а многого не понимаешь.

Мы с Ленкой сидели в ресторане Центрального дома литераторов, куда не без труда выбрались для культурного отдыха; всё же забронировать здесь столик по силам не каждому смертному. Но я это сделал! И теперь мы пили белое вино, закусывая местными деликатесами, вели неторопливую беседу и вслушивались в разговоры за соседними столиками. Громче всех общались двое подвыпивших мужчин примерно одного возраста – лет им было по сорок пять—пятьдесят. Один из них, похоже, был писателем, а второй, как мы поняли из их громкого диалога, – инженером, у которого, по словам первого, вся жизнь «дом – работа, работа – дом».

Н-да, тут я с работником литературного фронта, пожалуй, соглашусь. В прежней реальности я был музыкантом, а в этой ещё вдобавок и футболистом. И я не мог даже представить себя утром выходящим из дому на работу, а вечером в одно и то же время возвращающимся домой. Боже, как же это скучно! Но у инженера имелись твёрдые, по его мнению, аргументы, что и в таком укладе есть свои несомненные преимущества.

– Вот смотри, Алексей, в половине восьмого утра я выхожу из дому, сажусь на трамвай и ровно в девять переступаю порог учреждения. Встаю за кульман и черчу, придумывая новые архитектурные решения.

Ага, так он ещё и архитектор в придачу.

– Ты не представляешь, как это интересно – творить, зная, что по твоим проектам и чертежам будут возводиться жилые дома, стадионы, Дворцы культуры!

– Уж мне-то не рассказывай, как интересно творить, – усмехнулся писатель и резко погрустнел. – Хотя, Серёжа, скажу честно, я тебе в чём-то завидую. Я ведь как уеду в Переделкино, запрусь там на месяц, а то и больше, и сижу до упора, пока книгу не напишу. Ты-то хоть что-то видишь, а я… И ладно бы всегда писал то, что хотел, а то ведь к очередному съезду партии так прозрачно намекнут, что не мешало бы роман о подвиге того или иного коммуниста в Гражданскую или Отечественную написать. А куда денешься? Жить-то хорошо хочется, жена-дети тоже привыкли хлеб с маслом есть, вот и сидишь строчишь… Эх, давай выпьем, что ли.