Вывод — будь сильным. Всегда.

— Салам алейкум — поздоровался я

— Ты муслим?

— Нет.

— Тогда зачем даешь салам?

— Потому что мусульманин ты.

— Мне не нужен салам от кяфира.

— Салам нужен всем, Иса…

Глаза плеснули злом и страхом

— Откуда знаешь?

— Узнать несложно. Гостей ждешь?

— Каких?

— Таких. С далекой родины.

— Где они? — резко спросил Иса? Он кстати в розыске у нас, до сих пор.

— Там, в Грозном. Для нас для всех будет лучше, если они там и останутся. А ты останешься здесь.

— Ты мне угрожаешь? — привстал со своего места Иса

— Нет, Иса. Просто напоминаю. Земля она маленькая. Не спрячешься, как ни старайся. И скажи своему баче чтобы ушел. Нечего ему тут маячить. Только помни, Иса — аса дуйцу нохчийн[9]. Дик ду?

Иса подумал, потом резко крикнул. Я разобрал д’аго — уходи.

— Что надо?

— Да просто познакомиться для начала. Я с посольства, мало ли что понадобится. Тебя тут не обижают?

— Я не русский, меня не обижают.

— Вот и хорошо — сказал я — слыхал, ты стволами банчишь.

— Кто сказал?!

— Какая разница. Я бы сразу и купил, да?

Иса недоверчиво смотрел на меня, я достал из портмоне фотографию

— На, смотри.

Иса подслеповато вгляделся

— Это Путин что ли? — неверяще сказал он

— Ага. Он самый. А правее — я. Соображаешь, кто к тебе зашел?

Чеченцы тщеславны. Как и все кавказцы. Не раз и не два покупал на это.

— Фотку верни.

Иса недовольным жестом вернул фото

— Ладно. Деньги есть?

— Если товар на месте — сразу и расчет.

— Старый дешевле отдам. Новые дорого. Но если тебе на раз…

Я покачал головой

— Только новый. Мало ли что на старом стволе висит, может, из него полисмена порешили. Примут — и сразу пожизненка.

Чеченец решился

— Если деньги есть, как говоришь, возьми это…

Встал, порылся в своих закромах, выложил на стол улов.

Знакомая коробка Глок, пластиковая. Я открыл ее, достал пистолет с ребристым кожухом затвора, подивился его необычным пропорциям…

— Новый что ли?

— С Европы привезли, да. Совсем новый, короткий ствол, но длинная рукоятка, носить удобно, не видно ничего. Короткий, а семнадцать патронов есть, вдвое больше чем Макаров.

— К нему кобуру не подобрать.

— Кобура дам. Это есть.

— И сколько?

— Две тысячи и забирай.

Я пожал плечами

— Что в Коране про лихву сказано забыл? Тысячу дам.

— Про Коран не надо, да. Правоверным дешевле, но ты кяфир, тебе дороже будет. И торговаться не надо, да? Не на базаре сидим. Есть ахча[10] — забирай. Нет — мимо проходи, да?

— Европа портит людей — заключил я, доставая из кармана свертку с деньгами — в евро возьмешь?

— Хоть в рублях, дорогой.

— Тогда патронов еще отсыпь. Пачки две.

* * *

Заряженный пистолет в Лондоне — это верный срок, но с ним я почувствовал себя увереннее…

Британия сильно изменилась в двадцатом веке. Очень. Возможно, по итогу не менее сильно чем Россия. Страна, которая еще в начале двадцатого века была лидером мирового производства — сейчас практически не имела своей промышленности[11]. Но ее мировая конкурентоспособность теперь заключается совсем в другом. И не просто так британская экономика больше чем российская.

Страну спасла Маргарет Тэтчер. Сегодняшняя Британия — это страна, которую создала Маргарет Тэтчер, точно так же как современную Россию создал Путин, а США — Рейган. До нее Великобритания была «больным человеком Европы», говорили о предстоящем ее распаде. Маргарет — покончила с устаревшими и уже не имеющими шансов отраслями промышленности, разгромила профсоюзы, почти полностью прекратила угледобычу. После чего, страна начала учиться зарабатывать иначе, и у нее это прекрасно получается.

Самый крутой экспортный товар Англии это… английский язык. Еще не известно, чем была бы эта страна без «Битлз» и кучи других групп. Но молодежь по всему миру хотела понимать тексты песен Битлов и потому начала учить английский. Теперь Британия получает от экспорта музыки больший доход, чем от экспорта автомобилей. А любой англичанин может в любой точке мира преподавать английский, если нет другой работы. В Китае, например — полно англичан, преподающих английский.

Не знаю… хочется то шли ругаться, то ли плакать от упущенного нами шанса. Ведь мы в шестидесятые были ничуть не менее интересны, чем англичане. А родившийся позднее Виктор Цой… его песни круче, чем битловские — просто тот, кто не знает русский, их не поймет. И если бы наше долбанутое, заскорузлое, примитивное, убогое, догматичное, начетническое, ублюдочно-совковое, сошно-пашенное, рабоче-крестьянское, жалко шамкающее и на ровном месте запинающееся руководство «из самой толщи народных масс» смогло бы в 1968 году что-то понять, и дать всемирному протесту свой язык, свои песни — русский язык, русские песни… И сейчас бы именно русский, не английский язык стал бы lingua franca всего мира. Но нет. Не поняли. Не дали. И проиграли. Жутко и бездарно. Все на что нас хватило — это глушить западные передачи и «сегодня он танцует джаз, а завтра Родину продаст». И еще джинсы запрещать и принудительно обстригать длинные волосы в школе. Типично крестьянское… чтобы все ладно было. Все по стрелочке.

Ё… Что — то меня понесло… извините. Тошно просто. Ведь я не люблю Британию, как вы могли бы подумать. Мне тошно от того что я вижу здесь, а что — у нас. От того, как нас обошли. Как маленький остров, у которого нет и десятой доли наших богатств — «сделал» в двадцатом веке Россию. И англичане… они ведь тупые, если на то уж пошло. Но мир говорит на их языке. А не на нашем.

С..а…