– Неудивительно. – Бен налил ещё кофе. – Судя по вашему рассказу, Кларабелла не из тех женщин, которые согласятся вне брака находиться с мужчиной в одном сундуке.

– Сложность не в этом, мистер Х. – Миссис Мэллой сурово посмотрела на него. – И не в том, что сундук маловат для двоих. В своё время в этот сундук сложили всю домашнюю утварь, когда Бастинда переезжала в Чаффертон-Теллс. Но с крышкой что-то случилось, и каждый раз она с грохотом падает вниз, стоит её приподнять. Поэтому Бастинде пришлось запихнуть Кларабеллу в шкаф. Однако, как оказалось, – Рокси гипнотизировала папу взглядом, – та вовсе не умерла! Большую часть отравленного молока Кларабелла налила в блюдце кошке.

– Бедная кошка, – вздохнула я.

Моя реплика была демонстративно проигнорирована.

– Во всяком случае, в последней сцене Кларабелла вновь оказывается живой.

Рокси не успела добавить, что это была лишь короткая отсрочка, поскольку под занавес несчастная возлюбленная красавца Реджи всё же решила застрелиться. Отец перебил её самым что ни на есть траурным голосом:

– Как бы мне хотелось, чтобы это случилось с моей Харриет. Сжать её вновь в своих объятиях! Увы, я даже не знаю, как набраться мужества, чтобы перенести расставание с ней, когда настанет этот ужасный час. Не ослабеют ли мои руки, когда я буду вынужден отдать её священные останки? – Он салфеткой промокнул слёзы, которые градом катились по толстым щёкам. – Как, спрашиваю я вас, дожить мне до трёх часов?! Ведь именно тогда вернутся её родственники?

Он поднял глаза на Бена. Тот кивнул.

– Ты можешь отправиться со мной в Старое Аббатство, – предложила я. – Леди Гризуолд – моя новая клиентка. Она только что звонила и просила меня заехать, если мне будет удобно, а когда я упомянула о твоём приезде, настойчиво посоветовала взять тебя с собой. Нас пригласили на обед. У них с сэром Каспером есть кухарка, так что вполне можно рассчитывать на что-нибудь весьма изысканное.

Папа облизнулся. Я было обрадовалась, что ему пришлась по душе эта идея, но в следующий миг он обхватил руками урну и покачал головой:

– Ты хорошая дочь, Жизель! Всё время стремишься облегчить отцу его ношу, но в своём нынешнем состоянии я вряд ли буду приятен этим важным господам. Лучше уж я останусь здесь с Бентвиком и проведу последние ужасные часы в беседах с твоим супругом.

– Не возражаю!

Бен произнёс это так весело, словно цыплёнок а-ля Мария-Антуанетта волновал его меньше всего. Не глядя на меня, он покорно сложил руки на коленях, приготовившись к долгому испытанию. Почитаемый нашим викарием святой Этельворт в подмётки не годится моему ненаглядному. Тут на выручку нам, равно как и своим ногам, пришла миссис Мэллой.

– Зачем же вам отвлекаться от своей кулинарной книги, мистер Х.? Ваш тесть посидит со мной, пока я буду вытирать пыль. Такая участливая душа, как я, жаждет побольше услышать о его неприятностях.

– Это очень любезно с вашей стороны, миссис Мэллой, – благодарно произнесла я. – Но ведь неизвестно, как долго меня не будет. Не хотелось бы торопиться, чтобы у леди Гризуолд не создавалось впечатление, будто у меня на уме одна только работа.

– Ты хочешь сказать, что мы можем вернуться, когда будет далеко за полдень? – Папа снова оживился. – Как неудачно получится, если родственники Харриет приедут слишком рано и им придётся дожидаться нашего возвращения. Но они, конечно, поймут, что мне нужно было уехать, чтобы сменить обстановку. Они всегда могут приехать в другой день.

– Но, папа, ты же не хочешь, чтобы они снова тебя не застали. – Увидев, что именно этого он и хочет, я вздохнула. – Давай договоримся так. Если родственники Харриет приедут, когда мы ещё будем в Старом Аббатстве, Бен позвонит. Леди Гризуолд, конечно же, войдёт в наше положение, а на возвращение нам потребуется не больше десяти минут.

– Тогда отправляйтесь! Желаю хорошо повеселиться!

По тому, с каким грохотом миссис Мэллой собирала посуду и швыряла тарелки в мойку, было ясно, что я нагло расстроила её планы. Папа, заметив огорчение Рокси, рассыпался в благодарностях, но я знала, о чём он думает. Как слушательница миссис Мэллой обладала принципиальным недостатком. Ей нравился звук собственного голоса. На каждые три слова, что папа сказал бы о Харриет, она наверняка выдаст шестнадцать о своём дебюте. Но Рокси была слишком великодушна, чтобы дать волю раздражению.

– В таком случае, – попросила она, тут же смягчившись, – пусть урна находится при мне, пока я буду здесь пылесосить.

Папа, разумеется, едва не грохнулся в обморок, но сумел-таки взять себя в руки и пробормотал, что Харриет он заберёт с собой. Добавив, что леди Гризуолд, несомненно, не станет возражать против ещё одного места за столом или, лучше сказать, на столе.

– Может, и будет, – не удержалась я, а Бен поспешно отвернулся к раковине и начал увлечённо орудовать губкой. – Папа, давай всё-таки оставим урну здесь, а?

– Жизель, я тебе удивляюсь. Харриет так любила светские визиты.

– Знаю, но…

– И когда я думаю, как она радовалась, торопясь ко мне со своим сюрпризом, сердце моё снова и снова разрывается на части.

Бормоча, что надо бы отыскать галстук поприличнее, отец покинул кухню.

– Ох и люблю я, когда плачут взрослые мужики! – мечтательно протянула миссис Мэллой. – Не правда ли, начинаешь надеяться, что не все они бесчувственные скоты, которых интересует только одно – вовремя ли будет подан воскресный обед и успеют ли они встретиться со своими приятелями в пивной. А здесь чувствительность и сексуальность вместе. Такое в наши дни не часто случается.

– Мой отец? Сексуальный? – Я уставилась на неё во все глаза.

– Почему нет? – поинтересовался Бен, по-прежнему стоя к нам спиной. Плечи его подозрительно тряслись. – После шестидесяти я собираюсь стать крайне соблазнительным.

– Я понимаю, почему Харриет втюрилась в вашего папашу, миссис Х., – вздохнула Рокси, с неохотой ковыляя к чулану, где хранились вёдра и швабры. – Просто все глаза готова прорыдать при мысли, что им не суждена была счастливая совместная жизнь. Если бы не это, взяла бы себя в руки и сама подвалила к нему.

Полчаса спустя, когда мы выехали за ворота Мерлин-корта, её томный голос всё ещё звучал у меня в ушах. На коленях у папы покоилась холщовая сумка. Дело вовсе не в том, что я считаю, будто мужчина за шестьдесят не может быть привлекателен. Совершенно не исключено, что со временем какая-нибудь женщина могла бы полюбить отца, но полагать, будто мой родитель заставляет неистово биться женские сердца, – это уж явный перебор!

Небо было затянуто серыми облаками. Скалистая дорога петляла между обрывом над морем и утёсами, поросшими кустарником, и мне пришлось сосредоточиться на её изгибах и поворотах. Лишь в самых опасных местах попадались металлические ограждения. Но несмотря на это, я продолжала думать о Харриет. Действительно ли я услышала об этой женщине нечто такое, что оправдывало мою неприязнь к ней? Или всему виной лишь дочерняя ревность? Почему её внезапная любовь к отцу кажется мне подозрительной?