«Колдуна, пусть даже очень слабого, лес выведет сам», — мысленно усмехнулся Хассер и двинулся в чащу.

Поперек пути встали заросли мокрых кустов. Ученый начал пробираться сквозь них, подобрав плащ. Вскоре кусты поредели, деревья расступились и впереди показались красно—желтые скалы. Лес отступил. Вокруг расстилался пустырь странного вида. Между глыбами песчаника кое-где торчали корявые хвойники, распространяя терпкий запах смолы.

Онера слегка передернуло. Странное дело! Этого пустыря раньше тут не было, да и не могло быть! Откуда здесь выходы песчаных пород и хвойники неизвестного вида? Эта местность находится где угодно, но только не к северо—востоку от деревни. Там лиственный лес редеет и переходит в болото. А на желто—красных скалистых прогалинах, неожиданно открывшихся Хассеру, духов и демонов не наблюдалось. Ученый давным—давно научился различать эти энергетические образования с дурным характером и втайне посмеивался над ними. Слишком просты их уловки! Напугать человека, а потом с ним, испуганным, что-нибудь сделать. Но с Онером Хассером это не выйдет. В городе тоже полно дураков. Не обращать же на всех внимание? А то, что у обывателей есть тела, а у лесных духов нет, ничего не меняет.

Ко всему прочему, Онер не ощущал даже ветра. Воздух словно застыл, и капли дождя падали на землю отвесно. Странное место. Ученый тряхнул головой, словно отгонял наваждение.

«Опять аномалия, — предположил он. — Только дело не в этом. А в чем?»

Кажется, Виль что-то говорил о подобных местах. Онер сделал еще несколько шагов, пребывая в глубокой задумчивости. Под ноги легла едва заметная тропка, и он двинулся по ней, изучая все вокруг настороженным взглядом.

Вскоре сквозь густые вечерние сумерки ученый увидел нечто вроде нерукотворного дольмена. Скалы смыкались в кольцо, образуя замкнутое пространство. Именно туда вела тропка. Онер, крякнув, протиснулся в узкую щель между камнями и оказался внутри маменькой крепости. Вокруг — плотное кольцо скал, сверху — темное, затянутое тучами небо. Тихо, тепло и ни ветерка. Тут ум ученого прорезала яркая мысль. Именно здесь Виль и видел ее! В этих скалах, по словам мальчика, ему явилась Эмин Дано, дала Ключ, показала дорогу. Онер внимательно огляделся вокруг. Да, место подходит под описание. А здесь должен быть маленький водопад, взгляд ученого скользнул по руслу. Камень источен потоком воды; внизу, на земле, — выбоина. Ручей пересох. А ведь сейчас осень, дожди. Любое русло сейчас переполнено. А здесь — сушь. И объяснений этому нет.

Ученый поежился. Внутри дольмена он почему-то почувствовал себя неуютно. Пусто, словно в покинутом доме. Здесь действительно кто-то был, но уже не вернется. Это только усиливало ощущение заброшенности. В скалах царили печаль и ощущение, что ничего нельзя изменить и исправить. Онер тряхнул головой. Наваждение за наваждением! Правой рукой он сделал колдовской жест, отводящий беду. Если пришел Дух Опустошения, то не по его душу!

«Нечего здесь делать, пора убираться!» — подумал социоматик, протискиваясь в узкую щель между камнями.

Он внезапно ощутил неуместность своего присутствия в этих местах и ринулся прочь. Шайм Бхал не существует. Зачем только он погнался за глупой мечтой?! К Духу Опустошения это! Надо скорее домой. Ийя уже не дождалась его к ужину, и если он не поторопится, то и заснет без него. Еще дома Виль. Не менее злой и разочарованный, чем он сам. Виль — мальчишка, и потеря мечты разорит его душу. Надо с этим хоть что-нибудь сделать...

Онер шел через лес не оглядываясь. Мокрый плащ бился под ветром, шляпу он потерял. Вскоре он перешел на бег и понесся, не разбирая дороги. Этих мест нет на карте! Никто их не знает. Так какая, к Духу Опустошения, разница?

Ночная Спутница на мгновение выглянула в разрыв туч и осталась в недоумении. Неужели лесные демоны и впрямь существуют? Это вовсе не выдумка глупых людей? Только кто же еще это может быть, если он выскочил из-под непроницаемой завесы тумана, за которую никому, рожденному человеком, нет доступа? Кто несется с бешеной скоростью через лес, перепрыгивая через коряги и буераки? Уж наверняка это демон. Плащ за спиной бьется, как крылья, глаза горят в темноте, словно злые огни. Да и тень у него какая-то рваная...

Луна мигнула и скрылась за тучами. А ученый продолжал нестись вскачь по бездорожью. Полог ночи пал на лес, стало темно, хоть глаз выколи, а он продирался сквозь чащу, безошибочно пригибаясь, если путь загораживали ветви деревьев, перепрыгивал с кочки на кочку по неглубоким болотам. Лесные духи шарахались прочь. Колдун возвращается с дела! С этим шутки не шутят.

Места вроде уже знакомые. Ну да, он попал прямо в деревню! Вон дом травницы Лейты, стоящий на отшибе. Окошко не светится. Ученый вздохнул. Сейчас ему очень хотелось поговорить с кем-нибудь. А ни с кем, кроме Лейты, нельзя. Ийя только в себя пришла, да и не понять ей пока. Все мысли — только о долгожданном ребенке. С Вилем еще предстоит разговор. Онер надеялся поговорить с ним завтра, на ясную голову. Да, Виль невероятно способный, умный, решительный мальчик. Но ученый чувствовал ответственность за неокрепшую душу. А Лейта? Она уже спит, но увидеть травницу нужно сейчас.

Онер двинулся прочь по проселку. Ученый устал и продрог. На душе скопилась какая-то мерзость. Сейчас он придет домой, стянет с себя мокрую одежду, а вместе с ней — и тоскливые мысли. Залезет в кровать, к жене под теплый бок, и заснет до утра. А обо всем остальном подумает завтра. Подходя к дому, Онер увидел в окне каморки мерцание свечи. Наверняка это Виль. Мальчик в последние дни часто засиживался допоздна, размышляя о чем-то своем. Молодой ученый знал, о чем именно. Поэтому он желал незаметно проскользнуть в дом и избежать разговора, по крайней мере — сегодня. Тот обещал быть тяжелым и долгим.

Огонек свечи в окне мигнул в последний раз и погас. Виль, сидевший под редким дождем на заднем дворе, поелозил худым задом по мокрому бревну и вздохнул. Вот так всегда. Если есть надежда, то, в конце концов, она обязательно гаснет, как тонкая свечка. Но сначала язычок пламени разгорается, тянется вверх, обретает силу и красоту. Сжигает неосторожных ночных мотыльков, потянувшихся к свету. А потом, когда свеча истаивает, огонь начинает мигать и, в конце концов, обязательно гаснет. Так и у него. Стоило только поверить, что отец не напьется вдребезги, не будет бить мать и его с Халем, что окрестные сорванцы, пообещавшие больше не задирать, сдержат слово, — как все начиналось сначала. Взрослые пили вонючее пиво, ругаясь дурными словами, мальчишки опять издевались, а огонь надежды в душе Виля горел почем зря, словно маленькая, никому не нужная свечка. Что толку, что он, простой деревенский мальчишка, успел кем-то стать? Поверив словам Эмин Дано, как чуду, смог исцелить отца, и тот встал на правильный путь. Выправил душу Халя, и тот покинул родной дом, ушел в лес, на стоянку охотников. Много чего успел сделать мальчик. Виль, к примеру, устроил так, что люди, похожие на домашних животных, не только исцелились, но и перестали мозолить глаза.

После встречи с Эмин Дано мир каждый день менялся, играя различными красками, и повиновался воле мальчика. Но при этом менялся и сам Виль, не замечая перемен. А они копились, превращая душу мальчишки из серого голыша—окатыша в драгоценный камень. В конце концов, Вилю пришлось осознать и принять перемены. Когда в деревню приехали Онер с женой, он понял, что способен дружить только со взрослыми. Сверстники никогда его не поймут. Старосты и колдуны — тоже. Он мял их души в руках, словно послушную глину. Все. Теперь ничего не попишешь. Виль чувствовал, что между ним и людьми пролегла неодолимая пропасть. Только ниточка, связывающая его с Онером, не рвалась. И никогда не порвется. Мальчик ощущал это, но не понимал, что за сила их связывает. И не нужно выискивать умное слово. Такая связь называется дружба. А остальное... Да все не, то и не так! Виль в сердцах пнул босой пяткой землю. Было бы так, то душа бы не ныла!